Спустя десять дней после похорон Хайнс Штольц перебрался на правах опекуна племянника и племянницы на постоянное жительство в городской дом Гедлеров на улице Синьяль, окнами выходящий на парк Эрмитаж. Зрелище, не имеющее равных по свежести и гармонии. Недвижимость, ошеломительная по цене. В этом доме при жизни зятя его не слишком рады были видеть, даже вертихвостка Лорна, напрочь лишённая сестринских чувств. Зато теперь, вольготно развалившись на кровати покойной сестры, Штольц посасывал сигару из запасов Рэнди и с удовлетворением думал, где теперь он, а где эти снобы. Всё же не зря он изучал строение автомобиля на курсах механиков, и с гаечным ключом управляться умел. Кредиторы Штольца, видя радужные перспективы, разжали тиски. Жизнь стала поистине прекрасной.
Если бы не этот мальчишка… Добрый дядюшка Хайнс снова нахмурился. Хела Гедлера невозможно, действительно невозможно назвать послушным племянником. Парень откровенно бунтовал против поступков дяди, прозрачно намекая, что произойдёт после следующего Рождества и как изменится власть в этом доме. Такого поведения Штольц скорее бы ожидал от как раз вошедшей в подростковый бунтарский возраст Бриттен, чем от практически взрослого парня. Но племянница не доставляла дяде никаких хлопот. Она, конечно, не веселилась, не смеялась, ходила всё время грустная и задумчивая, однако не истерила. А что уж она там себе надумает – будем разбираться позже.
У Хайнса Штольца оставался единственный выход – добиться признания Хельмута Гедлер ван Нек недостойным наследником.