приписывают молитве Сергиева, вышла замуж».
А Иоанн, отринув мирские думы шел и
шел вперёд. Его сопровождение изрядно уменьшилось, достигнув окраин
Санкт-Петербурга и это не удивительно, ибо не каждый имеет силу и
решимость для свершения подвига. Но по пути присоединялись новые
подвижники и среди них выделялось полдюжины человек, которые решили
идти до конца, а заодно взяли на себя заботу о своём пастыре. Как
только отошли от Новомихайловского дворца, они буквально силой
заставили его присесть и заботливо растёрли успевшие посинеть
ступни. У них были припасены и тёплые портянки и чуток разношенные,
но крепкие сапоги, а также романовский полушубок. Несмотря на
сопротивление Иоанна, на него в четыре руки натянули всё это
великолепие, а на голову нахлобучили шапку –
татарку.[1]Руководил
сим процессом степенный мужчина, явно успевший разменять пятый
десяток лет, одетый по-походному, с туго набитым вещевым мешком за
спиной. Наблюдая за успешно подавляемыми попытками сопротивления и
с отчётливо различаемым поморским говором, с укоризненными нотками,
но при этом скрывая улыбку заявил:
- Ну, довольно, отче отбояриваться
(отбиваться, отругиваться). Аль позабыл о христианском
смирении? Нам чай не одну сотню вёрст изойти придётся, пока до
Гирло доберёмся (поморское название горла Белого моря).
Мне поблазилось (показалось), что ты туда идти собрался?
Тожно (так что) нам по пути, а артельно сие сделать
сподручнее будет.
Отец Иоанн, который сам родом был из
Архангельской губернии мгновенно опознал по говору земляка и
перекрестившись, поясно поклонился, чем немало смутил
собеседника.
- Вижу я, отче, что ты обет молчания
принял. Сие есть подвиг великий, но путь не близкий, а посему думно
(желательно) чтобы рядом с тобою были люди тароватые
(смышленый, умный, сметливый, Бойкий, расторопный), на
случай встречи со зверем диким, аль с ворогом (враг,
неприятель, зложелатель) каким. Да и с народом общаться
придётся и на ночлег останавливаться, продукты купить, мало ли
что.
Отец Иоанн согласно кивнул и на этот
раз перекрестил своего добровольного помощника.
- Благодарствую, отче, а теперь
дозволь представиться: Лягин, Семён Тимофеевич. Уже лет двадцать
проживаю в Петербурге, занимаюсь коммерцией, пока состою во второй
гильдии, но даст Бог, скоро за первую поспорю. Всё хорошо шло, но
сыновья захворали, Петенька и Павлуша, однако святая молитва и твоё
заступничество, батюшка, спасли моих кровиночек ненаглядных. Но сон
мне был вещий: должен я в поход пеший отправиться и до села Вирма,
и благодарность Всевышнему принести в церкви, что святым Петру и
Павлу посвящена, да и Родина это моя, родился я там.