Для местных аборигенов сие народное
творчество ничего не означало, ибо автор этой формулы господин
Эйнштейн в данный момент десятилетний сопляк с явными «фефектами
фикции», как говорил один из популярнейших кино-логопедов СССР в
блистательном исполнении Ролана Быкова. А кроме того, по мнению
значительной части преподавателей мюнхенской гимназии, этот ученик
проявлял все признаки умственной отсталости. Ну а что касаемо
самого известного в истории сигнала бедствия, СОС, то до его
появления осталось ещё лет двадцать, да и радиостанций, во всяком
случае официально нет. А те опытные образцы, кои родил в страшных
муках господин Попов со товарищами, после стимулирующих пинков со
стороны гинекологов-любителей в лице отца и сына Романовых,
являются эксклюзивными экземплярами, спрятанными подальше от
любопытных глаз и шаловливых ручек англосаксов и прочей подобной
мерзости.
Впрочем, они вполне работоспособны и
годятся для дальнейших экспериментов, а также для использования в
непредвиденных обстоятельствах. А рядом нашлось место и для
нескольких символов, которые для подавляющего большинства людей
выглядела настоящей абракадаброй, а единицы сочли бы их некой
химической формулой: S3R. Затем я задрапировал эту разновидность
граффити куском толстой парусины и тщательно спрятал, то бишь
оставил стоять возле стены. Дело в том, что мы с Сандро в прошлой
жизни были поклонниками советской фантастики и не смотря некоторые
противоречия, оба обожали книги Александра Беляева. И сия
аббревиатура, заимствованная из романа «Чудесное око», означало
СССР. Теперь наступил момент воспользоваться шансом дать о себе
знать. Я закрепил фанеру на самом видном месте башни и даже сумел
пристроить поблизости зажженный керосиновый железнодорожный фонарь
таким образом, что его свет падал на надпись.
И стал докуривать сигарилку, прямо на
месте, дабы меня там увидали спасатели. А в том, что это пожаловали
за мною, уже не сомневался. Но всё-таки не рассчитал – порыв ветра
с моря пробрал мгновенно до костей. Вот и закончился этот небольшой
промежуток спокойствия. Внезапно навалились слабость и сильный
озноб. Я поспешил спрятать бинокль и ушел с продуваемой ветром
площадки в башенку. Там, в относительном затишье присел на лавку и
снова приложился к фляжке. По жилам пробежало спасительное тепло и
нахлынули воспоминания о сравнительно недавнем и одновременно таком
далёком прошлом. Первой картинкой, которая всплыла перед моим
мысленным взором было завершение изнуряющей баталии с
адмиралтейством по поводу кардинального изменения положения об
инженерах-механиках флота и завершении реформу системы подготовки в
штурманских офицерских классах. Фактически, нам удалось создать
систему, что в иной реальности появилась в Российской Империи
незадолго до начала Первой Мировой войны.