О
том, что приходится иметь дело с врагами, Грог понял давно и не
жалел об этом. Жить в сарае с толпой головорезов было проще, чем с
восхода до заката работать на отцовской ферме. Да, родители едва ли
были счастливы в тот день, когда узнали, что их единственный сын
променял плуг на меч. Рудольфу и Марии приятнее было пасти овец и
возделывать почву. Они и теперь работали на одной из губернаторских
ферм у подножия Серой Хельмы, добраться до которой из долины было
непросто.
– Сквалыга заплатит нам сполна, –
пробасил бородатый громила с блестящей лысиной. – Все видели, как я
того жука разрубил? Он еще так смешно…
– Заглохни, Брик! – осадил его
рыжебородый здоровяк в остроконечном шлеме, вытирая об сапог кривой
тесак. – Ты не один махал топором. Все сегодня отличились. Вот
только жук, сидящий в гнезде неподалеку, не заплатит тебе лишнего
за то, что ты выполнил свою работу.
– Точнехонько, Скиф! – поддержал
другой наемник. – Этот навозный жук даже жене на тряпки лишний
золотой не даст.
– Ага. Говорят, что золотишко
возбуждает его похлеще девок, – хохотнул кто-то.
– Тогда крестьяне нам заплатят. Они
всегда платят. Да, Грог?
– Чаще натурой, – добавил громила
Балдур.
Наемники вокруг поддержали их дружным ревом,
от которого кроны соседних деревьев тотчас опустели. Под испуганное
карканье ворон, Грог скупо улыбнулся. Он хорошо помнил время, когда
ему с родителями приходилось терпеть поборы таких шутников, но хуже
всего было то, что мерзавцы постарше тоже это помнили, и частенько
его подкалывали.
Вяло махнув рукой, Грог вместе с товарищем
зашагал к роще. Барон рассчитал верно, три года назад сделав его
главой охраны. Наемники на ферме нуждались в уверенном лидере,
крестьяне принимали его за своего, Орвальд в итоге получал надежную
защиту и от тех, и от других. Сам Грог недолюбливал землевладельца,
но считал жадного толстяка вынужденным злом. Без железного кулака
барона фермерское хозяйство в долинах пришло бы в упадок,
развалившись под натиском бандитов, «муравьев» и вечно голодных
подёнщиков.
– Что нахохлился, брат? – вырвал его
из дум задорный глас.
– Размышляю.
– Ну вот, снова начинается, –
промямлил наемник, передразнив его меланхоличный тон. – Я такой
правильный, честный и благородный. Ниргал меня разорви, я же
прирожденный рыцарь! Что я делаю среди этого немытого сброда? Все
ради семьи… Ага?