Одно хорошо, уже одних суток хватило,
чтобы укрепить немного здоровье. Нет, ожоги на спине, и опухоли на
суставах нее исчезли. Зато пропали общая слабость и грозная
лихорадка, а термические раны больше не мучали острой боли не
мучали при каждом движении и даже в инертном покое. Да и опухоли
суставов больше не пугали большими красными пятнами, очень уж
уродливыми на теле. Ух, они стали аккуратными напоминаниями о
недавних допросах и ужасающей дыбы с горящими вениками.
Но все-таки одна ночь после прихода
Даши была тревожной и даже ужасной, пока пришедший Федор Юрьевич
его не успокоил и, так сказать, не настроил на конструктивные
рельсы выздоровления. Впрочем, сначала тот потревожил новости о
Меньшикове.
Тревожится, гад шелудивый,
подскакивает в попытках допрыгнуть до тебя, князь, - четко
обрисовал он деятельность «полудержавного властелина», - но теперь
все, даже дураки, уже понимают – речь идет не о безопасности
государя Петра Алексеевича, а о месте самого князя Алексашки, князя
пирожкового. И все, пес брезгливый, он уже не имеет такой
власти.
Хотя, разумеется, сказать, что
Алексашка безвластен, не приходится, - признал князь-кесарь, - так
что ты уж, князь, пока прячься у меня. Здесь под присмотром полков
гвардии – Преображенского и Семеновского, да угрожающего смотра
Преображенского приказа можешь покойно выздоравливать да наращивать
мясо на костях, пока супруга твоя дражайшая не даст весточку царю
Питеру.
Попаданец Дмитрий со своей
женоненавистной позиции попытался довести до Ромодановского свои
тревоги и опасения. Однако его собеседник только бесцеремонно
прервал князя. Мол, не тревожься, милай, женка твоя умная и
рассудительная. Как женщина, конечно, эмоциональная и неспокойная,
но в целом тебе повезло. Увидев тебя покалеченного, она немного
воспылала чувством, а потом стала рассудочной. И денег тебе
оставила и пищи, и слугу высвобождать вместо палача.
А то что ты беспокоишься на счет
поездки и разговора с герром Питером, так не тревожься, в поездке с
твоей женой едет ее отец с доверенными слугами. Все с пистолями и
саблями. А напервой я еще отправил половину плутонга (взвода)
преображенцев с ружьями и шпагами. Ничто, доедут!
И по разговору с государем мы дотошно
поговорили, я аж, понимая, что она умная, но все же баба, все ей
подробно проговорил. Да и Питер, видя я ней, прежде всего, женщину,
будет услышать глазами, представляя ее прелести, ты уж извини. А
чтобы он прекрасно понимал, я с ней послал свою цидулку. Так что
все предприняли и ощутили, а в остальном Господь видит! Всего ведь
не воспримешь.