И почему-то мне ближе было второе, поэтому я, не раздумывая,
сиганул в яркое пятно света и попал ногой на угли, чудом проскакав
по дорожке из огня, я, дымя кедами упал на песок.
Нина смотрела на луну, сегодня она была необычно большой с
голубоватым отливом, последний раз такая луна была лет пятнадцать
назад, когда она, Нина, была маленькой пятилетней девочкой, тогда
еще была жива ее бабушка.
Тогда-то Нина и узнала, что ее бабушка не просто сельский врач,
но еще и колдунья, совсем немного, самую малость, но даже такие
силы, что были у ее бабушки, не давали покоя некоторым людям, и их
приходилось скрывать.
Потому что сила — это, в первую очередь, об ответственности за
себя и за других. Когда, спасая совершенно постороннего человека,
ты готов отдать себя всего без остатка. Так потом и случилось, но
перед тем, как бабушки не стало, она обучила Нину всему, что умела
и знала она.
Наказав, что самые важные моменты в ее жизни будут
сопровождаться голубой луной. И вот, спустя пятнадцать лет, луна
снова отливает голубым. И это именно тогда, когда она, Нина, едет
на велосипеде за город, на старое кладбище, чтобы провести
ритуал.
Ей как никогда нужна поддержка и совет, но трудно спросить совет
у пустоты, но можно, если умеючи. Нина умеет. Выбрав подходящее
место, она разожгла костры, дождавшись, когда они прогорят,
разложила угли в виде пентаграммы и, сев в центре нее, стала читать
заговор.
Свет луны потянулся, придав ее коже матовость, открыв глаза, она
увидела, как в специальных кругах формировались фигуры, и...
Всё.
Громкий лай собаки и мужской крик спутали все карты.
Выбежавший на кладбищенскую поляну парень протоптался по всей
угольной пентаграмме, вобрав лунный свет, из которого были сотканы
фигуры, раскидал все угли, прыгая по ним, словно огромный бабуин,
и, ударившись о ветку дерева, упал без сознания рядом с Ниной.
***
Я пришел в себя и потер лоб, обнаружив на нем огромную шишку. Да
как так-то? Только этого мне и не хватало.
— Так, лежи, не вставай, сколько пальцев видишь? — услышал я
женский голос и увидел перед глазами два тоненьких пальчика.
— Кажется, два... — протянул я, неохотно фокусируя взгляд на
них. Да и ужасно воняло горелым, хотелось срочно избавиться от этой
вони.
— Так кажется или два? — вкрадчиво напирал голос.
— Два, точно два. А что так воняет? — поморщился я, не в силах
терпеть этот запах.