— Виноградова! Виноградова! — позвали позади.
Одноклассница не оборачивалась.
— Твою мать!.. Камилла! — снизошёл Тимон.
Брюнетка степенно повернулась.
— Чего надо?
— Охренела?!.. «Чего надо»?! — передразнил девочку Степанченко. — Списать дай!
— А что мне за это будет? — прищурившись, поинтересовалась она.
Илья и Матвей, пригнувшись, заржали.
— В смысле «что будет»?.. Вконец охренела?!.. Списать дай, говорю, крыса ты!
Камилла бы с удовольствием попререкалась на равных с зарвавшимся Тимоном, если бы ненароком не заметила, как с галёрки за ней наблюдают чужаки из 10 «Д». Степанченко надо было спустить с небес на землю во имя своего же имиджа.
— Да пошёл ты, Кабан!.. Заткнись! — зло кинула Виноградова и стремительно развернулась, колыхнув густой каштановой гривой.
Степанченко от возмущения задохнулся и побледнел. Кличку «Кабан» ему прилепил какой-то станичный старшак, которого Тим, по слухам, боялся. За какие качества парнишку наградили кликухой, в классе никто не знал. Шатен это погоняло, естественно, не любил и готов был подраться с любым, кто в подражание врагу смел его так обозвать. Поэтому позывной за Тимоном заочно висел, но Кабаном никто шатена в 10 «А» не величал. Так что Виноградова только что совершила невиданный демарш.
С галёрки раздался глумливый хохот. Смеялись над Степанченко, ядовито и издевательски. Кто-то выходку Камиллы очень даже заценил.
Люба не смогла удержаться от любопытства и обернулась.
Закинув руки за голову и вальяжно покачиваясь на стуле, смеялся брюнет с серьгами в ушах. Сидящие рядом с ним мальчишки — его друзья — тоже во весь рот скалили зубы.
Степанченко сжался ещё больше.
«О-о-о-о-о!.. Да этот цыган круче Тимона!» — с удовольствием отметила Люба. Впервые она видела обидчика столь скукоженным и напуганным. Тихоня, наслаждаясь зрелищем, злорадствовала.
Химичка, услышав ржанье парней, оторвалась от проверки тетрадей и посмотрела на источник шума.
— Сэро, хочешь получить «два» и выйти вон за дверь?!.. Дисциплину решил мне тут нарушить?!
Школьник не стал торопиться с ответом на предъявленную претензию. Он буквально несколько секунд будто пораздумывал над сказанным в свой адрес, потом весело глянул на химичку и размеренно, немного оттягивая каждое слово, вкрадчиво произнёс:
— Никак нет, Марья Игнатьевна!.. Разве я могу?..