Вечером вчерашний диалог повторился почти слово в слово. Алексей снова приглашал спать рядом с ним, приняв нормальное положение, а я упрямо осталась лежать в его ногах. Пусть говорит что угодно, но воспитание претило мне спать рядом с чужим мужчиной, который к тому же явно шел на поправку. Да у меня так быстро рана на руке не заживала как его — в груди. Хотя как же ей зажить, если я постоянно тревожила кисть разного рода работой?
Знакомство с Алексеем почти не двигалось с мертвой точки. Я сторонилась его, а в те минуты, когда мы находились рядом, он пребывал в каких-то своих мыслях. Может, размышлял, о том, кто пытался его убить, может, еще о чем-то. О себе он не рассказывал, а спрашивать боялась, потому что пришлось бы делиться своей историей в ответ. А к этому я готова не была. Сказать по правде, уже жалела, что представилась настоящим именем. Он-то наверняка назвал выдуманное. Хорошо, что фамилию не сказала, хотя если он из Минска и хотя бы немного интересуется светской хроникой, то с легкостью мог сопоставить факты и понять, кто я. Фамилия Савиных была на слуху и раньше, а после смерти дедушки — и подавно.
Вечером третьего дня нашего здесь пребывания в очередной раз меняла повязки на свежевыстиранные. Рана так хорошо затянулась, что я даже не знала, стоит ли ее снова перевязывать. Все знания о медицине черпала из справочников, но никогда не сталкивалась с ранениями по-настоящему. И все же решила перестраховаться и снова затянуть его грудь потуже. Да так, что даже слегка перестаралась.
— Августа, пожалуйста, полегче, — простонал подопечный. — Мне дышать нечем.
Я фыркнула.
— Сразу видно, никогда корсет не носили.
Мужчина аж поперхнулся и не нашел, что на это ответить. От его вытянутого выражения лица я не выдержала и расхохоталась. Он долго смотрел на меня, а потом сам улыбнулся в ответ. Тепло. Открыто. Впервые с тех пор, как я его знала, улыбка дошла до глаз, и они как-то потеплели, словно ледяной голубой стал не таким холодным.
Эх, любопытство кошку сгубило! Мой вопрос вырвался сам собой, я не успела вовремя прикусить язык, как услышала свой голос:
— Вы знаете, кто это сделал?
По его сразу ставшему серьезным выражению лица я поняла, что он прекрасно понял, о чем спрашиваю.
— Догадываюсь, — отрезал он.
Тон должен был пресечь дальнейшие вопросы. Но меня так легко не остановить.