***
Заведующий отделением осторожно выглянул в их общую приемную с
начмедом. Слава Богу, никого. Тихонько задвинул изнутри простую
грубую щеколду. Еще раз прислушался, вытащил бутылку из шкафа и
плеснул в свою чашку неразбавленного спирта.
– Наливаю? – спросил он старенького Айболита, строчившего
заявление об уходе.
– Наливай, – согласился Айболит, не отвлекаясь.
– Ты меня бросаешь?
– Бросаю, – опять согласился Айболит, – все, хватит. Дети друг
друга убивают! Студенты считают, что я болтун и маразматик!
– Не дети убивают, а больные.
– Больные дети.
– Не друг друга, а младшая не давала старшей покончить жизнь
самоубийством. Ты знаешь, что старшую девочку в детстве
изнасиловали? Она не хотела жить. И где взяла такую острую щепку? А
мы считали, что острый период прошел, с ней работали опытные
психологи. Лучше объясни, как Настя-дурочка удержала руки более
сильной девочки? И как она вообще сообразила удержать?
– Я со взрослыми работаю у тебя! Работал. Не с детьми. Не знаю!
И больше ничего не хочу знать!
– Хорошо. Можешь лично мне объяснить, почему одновременно ушли
обе эти самые ясновидящие? Обе! Даже время совпало. Откуда взялась
острая сердечная недостаточность? Что вообще произошло?!
Айболит с размаху положил заявление на стол, не обратив внимания
на чашку, подергал дверь, застонал, но сообразил отодвинуть щеколду
и быстро вышел.
Завотделением написал на заявлении Айболита «согласовано»,
посмотрел в окно – а день только начинался, и вытащил чистый
листок:
«Прошу уволить меня по собственному желанию…».
Встал, распахнул окно пошире и спросил у нового дня:
– А ты знаешь, кто работать будет? Не подумал? Выпускники по
сокращенным программам? Они – да, они быстро наведут порядок.
«по семейным обстоятельствам…»
Еще раз посмотрел в окно и медленно смял листок.
***
В знакомой нам палате номер шесть царило уныние.
Надежда Константиновна и Екатерина Вторая лежали на своих
кроватях, дружно отвернувшись к стенам.
Сонька Золотая ручка, наоборот, разглядывала заправленное чистым
бельем бывшее койко-место Марфы Оплеткиной. Кокетливо поставленная
уголком подушка раздражала до слез.
– Да-а… неожиданно… да уж… кто идет на завтрак, пока двери
открыты?
Сонька все делала бесшумно, удивляя сокамерников, в смысле –
соседок по палате.
Постояла, ожидая, да и пошла себе на выход.