От этого ещё противнее. Слёзы подкатывают к горлу, с трудом, но
я их глотаю. Ещё не хватало разреветься прилюдно. Свои, может, и
поймут. А чужие… чужим только повод дай напитаться не своим горем.
Некоторые, когда у других проблемы, во сто крат себя счастливее
ощущают, радуясь, что самих пронесло.
- Как ты мог, Рома?! Как ты мог? После всего, что я вынесла по
твоей вине!
Рома разворачивается ко мне всем корпусом, наклоняется и прямо в
лицо начинает втолковывать:
- И что, Руза? Мне теперь не жить из-за этого? Нести твоё
бесплодие как крест? Не иметь права на счастье?
Пальцы сжимают тонкую ножку бокала, губы дрожат. Где-то там на
заднем фоне две любовницы моего мужа продолжают свой спор.
- Ты… ты… - задыхаюсь от возмущения. – Хочу напомнить! Это из-за
тебя я не могу иметь детей! А ты ходишь и оплодотворяешь всех и
вся. Конечно, у тебя проблем нет. Это у меня проблемы из-за
тебя.
Его прорывает.
- А я сыт по горло. Уже искупил вину годами жизни с тобой.
Терпеть тебя и твоё кислое лицо изо дня в день – та ещё пытка.
- Тогда, Рома, я тебя от неё избавлю. Я ухожу, а ты
свободен!
- Руза, нет! Погоди, чёрт… я не то имел в виду, - даёт заднюю. –
Руз, ну прости дурака… сорвался.
- То… то… именно то, Ромочка.
Он хочет что-то ещё сказать, но я поднимаю бокал и выплёскиваю
остатки красного вина ему в лицо.
- Господи! Совсем сдурела? – Рома скулит, трёт веки, холёное
лицо кривит уродливая гримаса.
Небось, щиплет-то под ними ого-го как.
Меня перекрывает окончательно. Хватаю тарелку с салатом и
вытряхиваю содержимое на Рому.
- На, милый, поешь глазами, - произношу с издёвкой.
- Руза! – вскрикивает он, стряхивая листья айсберга с головы. –
Хватит!
- Да уж… точно. На сегодня, пожалуй, хватит.
Громко отодвигаю стул и вскакиваю на ноги. Разворачиваюсь и иду
к выходу из зала. Мимо гостей, официантов, застывших на мгновение
любовниц мужа. Ловлю сочувствующий взгляд Романа старшего. Улыбаюсь
ему робко. Единственно нормальный человек в семье, с кем будет жаль
прерывать общение.
- Рузанна, - летит в спину голос матери. – Куда ты?
На неё я даже не реагирую. Всё позже.
Я на эмоциях, на адреналине, проношусь по переполненному
основному залу, где к вечеру скопилось прилично народу. Фоновая
музыка не перекрывает гул многочисленных голосов. Плотная посадка
сказывается. В моей голове жужжит, и это окончательно
дезориентирует.