Надо сказать, что не всё так
получилось, как хотел Иосиф Виссарионович. Когда вопрос награждения
обсуждался на Политбюро, практически все поддержали решение
введения звания «Героя социалистического труда». Как поддержали и
представление на награждение товарища Кольцова этим званием. Вот
только так же практически единогласно проголосовали за то, чтобы
первым в списке удостоенных этой награды значился товарищ Сталин.
Единственным воздержавшимся при последнем голосовании оказался сам
товарищ Сталин. Можно сказать, что именно так и создавался культ
личности, но ведь строился этот культ именно вокруг Личности, а не
так, как происходило потом – вокруг политических пигмеев, вроде
того же Хрущёва. Впрочем, эти славословия вождя не расслабляли.
Были у него данные, что именно в тридцать седьмом произошёл заговор
молодой партийной бюрократии, направленный на некоторое ограничение
планов генсека партии. В ТОЙ ветке истории Конституция была принята
в декабре тридцать шестого, но, по мнению Иосифа Виссарионовича,
она не смогла сделать главное – отделить партийные органы от
управления государством, он же хотел, чтобы партия занималась
исключительно вопросами идеологии, ограничив ее контрольные и
управленческие полномочия. Ибо партийная бюрократия становилась
силой, претендующей на звание нового класса, элитой элит,
фактически, сермяжной аристократией. И никакие классовые подходы не
спасали от перерождения рабочих и крестьян в управленцев – хозяев
жизни. И это при том, что реально управленцев, которых попаданец
называл «менеджерами» - англицизм, который вождю не понравился,
реально толковых управленцев катастрофически не хватало!
Обстановку в стране мониторили не
только по линии НКВД, но этим весьма плотно занималась служба
аналитического отдела под началом Меркулова. И да, новые бюрократы
были недовольны даже планами того, что Сталин хотел провозгласить
окончание Гражданской войны и начало гражданского мира с массовой
амнистией участников белого движения (правда, далеко не всех,
только тех, кто не был замечен в репрессиях мирного населения и
зверствах по отношению к военнопленным). Правда, мысль о том, что
надо перейти от курса на мировую революцию к защите завоеваний
социализма в отдельно взятой стране – СССР, воспринималось этими
товарищами более чем адекватно: у них не было больших заслуг в
революции и гражданской войне, а именно при мирном строительстве их
способности и дали им возможность выдвинуться на руководящие посты.
Но вот потеря власти через контроль производства: промышленного и
сельского для них было что серпом по яйцам. Вот и возникали
периодически разговоры о том, что Сталин уклоняется куда-то не
туда, что надо помочь товарищу Сталину избавиться от помощников,
которые советуют ему идти куда-то не туда. Более того, некоторые
товарищи даже стали выдвигать тезис об обострении классовой борьбы
даже в условиях победившего социализма. И они были правы. Только
классом, который эту борьбу разжигал – был класс молодых партийных
бюрократов. Благодаря широкому внедрению звукозаписывающей
разведывательной аппаратуры, Меркулов давал вождю прослушать самые
показательные беседы его будущих оппонентов. Было только два
отличия: за спинами будущих заговорщиков не стояли органы – НКВД
плотно контролировалось Кировым, который провел еще одну чистку,
почти полностью избавив наркомат от выдвиженцев Ягоды. И Ежов был
низведен до третьесортного партийца. Правда, он и оказался одним из
вдохновителей бюрократической оппозиции. Плюс аналитический отдел,
который имел свою группу исполнителей, заточенных на «тихое»
устранение слишком зарвавшихся противников режима.