В этот раз?
Внимательно осматриваю комнату и
разгневанную дамочку. Всё схоже, даже её поза, в которой она
склоняется к кровати. В памяти ещё жива та сцена и её упрёки:
— Максимилиан чуть не умер из-за
тебя!
— Банально.
Зря, конечно, ответила так. Оно само
вырвалось.
— Что?!
— Ничего, это я сама себе.
— Госпожа, она… — начала было эта
лицемерка за спиной герцогини, но я опередила:
— Заткнись! Больше ни слова! И
вообще, пошла вон отсюда!
Как жаль, что я не могла подойти и
отвесить ей пощёчину, как давно хотела. Сейчас, пока я не застукала
их вместе, меня попросту примут за тираншу и сумасшедшую.
Ну и пусть, пусть думают, что я
рехнулась от лихорадки, значит, мне же проще будет действовать,
разве не так?
— Ох…
Грудь налилась каменной болью. Я
прикусила губу. Надо будет отлучать или искать новую кормилицу,
потому что мне нельзя больше отвлекаться на ребёнка.
Изумлённая моим поведением София
стояла разинув рот.
Я свирепо глянула на служанку, та
наконец поняла, что лучше ретироваться, пока не влетело. Покинула
комнату. Глаза её увлажнились, лицо покраснело. Ох и лиса… как
играет, какая экспрессия!
Отпустив наконец руку герцогини
Йоркской, я широко ей улыбнулась.
— Рада видеть вас в моей спальне,
Ваша Светлость. Не изволите ли оставить меня в покое?
— Ха! Какая наглость!
Получив наконец свободу, она
подобрала юбки и, задыхаясь от недовольства, покинула комнату.
А я поблуждала взглядом по комнате,
раздумывая. Грудь перевязать, чтобы молоко перегорело, — опасно для
жизни и может вызвать последующие болячки. Но это я знаю, изучала
вопрос, а как поступали в те времена, неизвестно, был ли какой-то
отвар? При условии, что доверять не могу никому, то выбора и вовсе
нет. Или есть?
— Проснулась наконец? — ввинтилось в
мой мозг.
Ах, да, я забыла, что по программе у
нас явление сияющего рыцаря в белых лосинах.
— У тебя пятно на штанах прямо между
ног.
Глупость несусветная, детский
поступок, но мне было чересчур важно видеть, как он морщится и
всё-таки опускает взгляд вниз.
— Ой, показалось! — преувеличенно
громко воскликнула я, стараясь не ухмыляться. Ненавижу. — Что, на
меня уже нажаловались? Кто, София или же служанка, с которой ты
спишь?
— Что ты несёшь? — изумился
герцог.
— Ах, да. Наверное, не спишь, а
бодрствуешь у неё между ног время от времени, — фыркнула я.