Но реакции хайнеса она опасалась.
Полезла с Виканом ловить потенциальных лазутчиков, упустила их… У
них же имя не отберут?
«Отобрать имя не так просто,
– утешил её бывший хайрен. – Обычно отбирают за серьёзные
преступления. Вроде измены. Слышал, когда-то консер Шерех лишил
несколько семей имени за то, что их сыновья учинили насилие над
женщиной. Но и это не все считают достаточным основанием для
лишения имени».
Громкий стук заставил Лирку испуганно
вздрогнуть и вскинуть голову. Она едва успела развернуться правой
стороной лица, как дверь распахнулась и на пороге появился
Саврий.
– Я иду к хайнесу. Новые письма есть?
– помощник, осмотрев стол, и сам убедился, что ничего нового
нет.
– Пока не приносили, – осторожно
отозвалась Лирка.
– Хорошо, – и, уже выходя, добавил: –
Готовься, Сильнейший скорее всего захочет тебя видеть.
Лирка не выдержала и, вскочив,
крикнула вслед:
– Зачем? Что-то произошло?
Саврий ехидно посмотрел на неё и
спросил:
– Газеты читаешь?
Женщина растерялась.
– А… нужно?
– Было бы полезно, – с этими словами
помощник вышел, закрыв за собой дверь.
«Газеты? – с недоумением
протянул Иррес. – О чём это он?»
«Лиркая, нам нужна свежая
утренняя газета!» – напряжённый голос господина Наэша
подстегнул Лирку, и она торопливо вышла из кабинета, ругаясь,
закрыла дверь на ключ и припустила по коридору к лестнице, а по ней
вниз, держа путь в комнаты для охраны.
Когда она ворвалась туда, четверо
мужчин как раз заканчивали переодеваться, а ещё двое торопливо
перекусывали.
– Р-ребята, – Лирка с трудом перевела
дыхание, сбившееся больше от нервов, – а у вас случайно газет
утренних нет?
«Они вообще читать умеют?» –
усомнился Иррес.
Оборотни расплылись в одинаковых
ехидных ухмылках, подтверждая, что да, читать умеют. А один,
сидящий за столом, протянул женщине сложенную вчетверо газету.
Лирка поторопилась её развернуть, зацепилась глазами за заголовок и
непонимающе нахмурилась. На пару минут в комнате повисло
выжидательное молчание, охранники с горячим интересом следили за
тем, как лицо магички от растерянности менялось к возмущению,
негодованию и смущению.
– Но это неправда! – вырвалось у неё.
Она заискивающе посмотрела на скалящихся мужчин, вновь смутилась,
опять рассердилась и закусила губу. – Благородная госпожа… диадема…
Это всё неправда! И… и… – она яростно заскользила взглядом по
статье, выискивая ложные заявления. – И ела я не сердце! Точнее, не
ела, а… Тёмные!