— Какой же ты циник, Кифер, — закатил глаза Ивольский. — Видел я твою Лебковскую! Не так уж она и плоха.
— «Не так уж и плоха». Самое оно для примы-балерины.
— Друг мой, ушла эпоха, когда мир громогласно объявлял этуалей. [Этуали — лучшие из лучших в балетном мире]. В современных реалиях слишком все монетизировано, чтобы ратовать за одно лишь искусство. Чем растить истинную, но неудобную приму, лучше найти пять Лебковских — под каждый спектакль по одной. Не понимаю, почему мы об этом говорим. По-моему, уж этот урок ты со своей «Эсмеральдой» выучил назубок.
Кифер сжал зубы, с трудом припоминая, что такое «назубок». Допил джин-тоник и велел бармену повторить.
— Выучил, даже вспоминать теперь тошно.
— А местная труппа? — весело спросил Ивольский.
— Никак не могу понять, они и раньше не умели танцевать или после карантина разучились. Только трое солистов худо-бедно тянут хореографию. Один парень неплох, но я его еле уговорил, посулив главную партию. Можешь себе представить? Я еле переманил к себе танцовщика. Мир сошел с ума.
После упоминания Бехчина Полю тотчас вспомнилась живенькая блондинка, которая буквально пару часов назад, отчаянно виляя бедрами, оттаскивала парня от служебки. И еще хохочущая Огнева. Смеяться в голос было не в ее стиле. Кифер печенкой чуял, что смеялась она над ним. Его ужасно это взбесило. До дрожи захотелось расшугать странную компанию из солиста, двух вчерашних кордебалетниц и понурого песика, два дня как таскавшегося за Огневой. Но как бы Поль ни искал причины придраться, вариант «физиономиями не вышли» не котировался.
Кифер зажмурился, отгоняя неуместные мысли.
— Да уж, — засмеялся Ивольский. — Раньше мы хватались за любую возможность. Мерхеевские середнячки с крепким минусом, — высокомерно отозвался Ивольский. — Искать там бриллианты бессмысленно. Что за черт тебя дернул именно к нему податься? Неужто предложений получше не нашлось?
— В Москве на меня до сих пор смотрят как на отброса без образования. И все время поминают «Эсмеральду». Надо о себе заявить. Перетерплю пару месяцев после карантина, а потом пойду дальше. Но сначала нужен крепкий спектакль. А значит, и порядочные главные партии.
— Серьезно? Вообще никого?
— Бехчин годится, но тут дело не в мужской партии. В женской. История о куртизанке. А девчонка, которую я назвал ведущей партией, стоит по стойке смирно и кивает, как солдат. И в танце немногим лучше. Но она хотя бы хореографию в силах запомнить и исполнить. Начинаю сомневаться, что из этой идеи что-то выгорит. Пока хочется только одного: напиться.