— Скажем так: я все еще восстанавливаюсь после болезненного развода.
— Это что, питерская тема такая? Драматично рвать с бывшими, переезжать в Москву и отшивать всех подряд под предлогом «Ах, как же мне досталось в прошлом».
— Я тебе в завтрак мышьяк подсыплю! — рыкнула я на соседку, паля всю контору. Впрочем, скрывать было нечего. Даже наоборот. Вдруг поможет скинуть удавку нежеланного интереса?
— Расскажи, — попросил Глеб.
— Да что там рассказывать? Все банальнее некуда, — закатила я глаза. — Встречались, начали жить вместе, потом я попала в клинику, а когда вышла — в его квартире уже обосновалась другая. Работу я потеряла, так что села на поезд и уехала пытать удачу в Москву.
Лапа Глеба опустилась на мое колено, якобы утешая. Но я чувствовала, что если не встану из-за столика, то лежать ей так до конца вечера. И, тихо порадовавшись, что Эви отсоветовала надевать юбку, вернула конечность законному владельцу.
В эпоху пандемии при ужесточенных ограничениях на количество посетителей фейсконтроль лютовал. Пропускали чуть ли не исключительно посетителей с изюминкой. Например, балерин. Вот только как ты докажешь, что балерина, без вертикального шпагата? Его лучше делать в джинсах. Иногда рядом с Эв я чувствовала себя умной. Иногда — дурой. Но в ста процентах случаев — неопытной.
— А лечилась от чего? — тихо спросил Бехчин, единственный, кто не был в курсе моего диагноза.
— РПП, — отделалась я лаконичным ответом.
—Хреново. Знал я одну такую девчонку. В Питере прям прогремел случай. Талантливая была зараза, восемнадцать лет — а билеты на ее спектакли раскупали за два дня. Ее прямо из балетной школы выцарапал мужик, который с одного взгляда таланты просекал — Савельев, может, слышала, — сразу солисткой взял. — Я застыла. Внутри, от груди начал распространяться по телу лед. Бехчин знал, что «Эсмеральда двадцать восемнадцать», как прозвали в народе гребаный спектакль Кифера, — это я.
— И что с ней стало? — подыграла. Только голос звучал не так, как обычно.
— Сломалась. Прямо на премьере. Обещали балет века, туда было не попасть, я тогда еще танцевал в Михайловском и через знакомых контрамарку достал на приставные места. Своими глазами видел. Первый акт оттанцевала как богиня, а во втором на па де де прямо на сцене упала и больше не встала. На скорой увезли — и больше ее никто не видел. Не знаю, сколько денег вбухал театр, чтобы замять скандал, скрыть имена и подробности. Балет этот сняли, чтобы не плодить слухи. Но кто-то проболтался, что весь персонал, вплоть до директора, знал о том, что девчонку надо лечить, и серьезно. Но вместо этого ее все доили: слишком уж хорошо продавалась. СМИ потом по театрам все ходили и выявляли танцовщиков со сходными проблемами.