И острые углы.
Кирпичная вышка-башня со смотровой площадкой на крыше и
помещением, в котором я живу, очень узкая, и поэтому в верхней
комнатушке практически нет свободного места. Теснота страшная,
спускаемая капсула орбитального корабля какая-то, а не жильё.
Пригодно только для космонавтов. Впрочем, все мы космонавты
отчасти. Зато своё, один живу. А тут ещё и лестница, да не простая,
а винтовая… На смотровую площадку ведёт ещё одна лестница, внешняя,
металлическая. На неё можно выбраться и из моего окна, вот только
это занятие для гимнастов-экстремалов. Вояки, наверняка, гоняли по
ней малоценных духов-новобранцев, а учёные — молодых лаборантов,
снимающих показания с приборов.
За последний месяц я уже три раза разбивал правое колено о
проклятый жестяной короб, каждый раз громко матерясь и давая
страшные клятвы. Знаете, как оно бывает — на пустом месте возникает
нелепая вредная привычка, обидно неловкое, неправильное движение,
которое не получается выпилить из алгоритма. Вот и рублюсь.
Сегодня вмазался особенно счастливо.
— Рота, подъём! — проорала Ирка Кретова, не успев войти в
комнату. Бодрая такая, зараза.
Я, естественно, рванул с тощего матраса, и почти сразу удар,
искры из глаз. На этот раз приложился знатно, колено разбил в
кровь.
Взвыл, конечно.
— Ну ты, Денис, и придурок! — посочувствовала напарница в своей
обычной манере… Согласен, несколько специфическое сочувствие, но
оно в полной мере соответствует характеру Ирки. — Господи, когда
это железо уберёшь?!
— Не ори, а? — прошипел-попросил я.
— Буду! Дай посмотрю! Колено вытяни, сказала! — потребовала она,
подскакивая ближе. — И не скули, не мальчик маленький… Бляха, да у
тебя кровь пошла! Сиди тут, сейчас аптечку принесу.
И привычно скользнула по лестнице вниз.
Вот на хрена так людей будить, скажите? По утрам, а также днём и
вечером, Ирина всегда резка, порой до бессердечности, нарочито
деловита, всем своим видом демонстрируя непреклонность и
неприступность. А вот какая она бывает в своей келье тихими ночами,
не знаю. Хочется, конечно, думать, что в её девичьей светлице,
расположенной здесь же, в башне, но этажом ниже, гораздо более
просторной и обихоженной комнатке, нежели мой скворечник, на
тумбочку перед сном ставится фотокарточка боевого товарища и
напарника. И смотрит она на фото задумчиво так, мечтательно, с
тоской неутолённого вожделения… Но это лишь скупые мужские
мечтания.