- Его допрашивали дважды. Оба раза без толку. Он только смеялся
и повторял одну и ту же фразу на даркирском.
- Какую фразу?
- «Гар та драгга».
- Вы знаете, что это значит?
- Представления не имею.
- «Гар та драгга»?
- Вроде так.
- Надо понимать, вы не вели протокол допроса?
Солдат пожал плечами.
- Нет, мы собирались. Но писарь оказался больно пьян.
- Пьян! – Зарычал бургомистр и погрозил солдату тростью. – В
камеру этого писаря немедля.
- Ну что же. – Подытожил я. – От даркирца толка нам теперь
немного. Б-будем надеяться, что хотя бы найденные при нем записи
уцелели.
- Ах, несомненно, несомненно! - Затараторил бургомистр и ухватил
меня под руку. – Извольте следовать за мной, я провожу вас в
комендатуру.
***
У комендатуры нас уже ждал Гастар, за которым я послал из
ратуши. Записи были целы. Но лишь отчасти. По словам коменданта во
время задержания даркирец пытался сжечь их.
- И каким образом? Он что же носил с собой светильник? –
Любопытствовал Гастар.
- Светильника он не носил. – Почесав затылок, ответил комендант.
– Но был уже поздний вечер. На стенах горели факелы. И прежде чем
его скрутили, он смог подбежать к одному из них.
Гастар, который худо-бедно изъяснялся на даркирском, долго
разглядывал клочки бумаги, поворачивая их на свет и так и эдак. Тут
же топтался местный архивариус - нервный и сутулый старичок,
которому бургомистр поручил расшифровать даркирские каракули.
Архивариус по его собственным словам корпел всю ночь, но все-таки
не слишком преуспел в этом занятии. Зато, по-видимому, преуспел в
другом. От архивариуса за версту разило перегаром.
Наконец, Гастар вздохнул и сделал выразительный жест рукой.
- Нет, ни черта не разобрать. Фрагменты слишком маленькие.
Понятно, что это какое-то шифрование. Но если тут еще можно угадать
несколько слов. – Гастар ткнул пальцем на один листок. – То в
остальных вообще не ясно ни черта.
- Вот, вот! А я что говорил? – Воскликнул архивариус.