— Что найдешь, все твое, – зло выпалил Никос.
Он вдруг резко попытался вскочить, непонятно на что рассчитывая,
и сам – САМ – вскрыл себе горло. Я не успел убрать руку. Наоборот,
ее словно кто-то направил и удержал. Из разверстой раны ударила
струя теплой крови.
… Я тупо пялился на дёргающееся тело, на кровавый фонтанчик,
выплескивающийся толчками из широкой раны и брызгающий во все
стороны.
Неужели я это сделал? Я же за всю свою жизнь не держал в руках
ничего опаснее клавы от компа… Всего пару дней назад я ныл и
жаловался на кризис среднего возраста… Этот идиот сам виноват: моя
угроза все найти отключила ему мозг. Жадность взыграла. Что не
отменяет того, что нож был в моей руке. И я, похоже, ищу себе
оправдания.
Это я сделал или не я? Реципиент или донор?
Чертов Раскольников, чертово его «право имею». Впрочем, я уже не
тварь дрожащая, если верить Федору Михайловичу. Или он другое имел
в виду?
Я подошёл к иконке, перекрестился и попросил у бога прощения. Но
в душе я никакого раскаяния не чувствовал. Собака получила
заслуженную кару. Не моя вина! Мне и выбирать не пришлось. А с
другой стороны, что мне оставалось делать? Ждать божьего суда на
небесах? Очень спорная идея. Останься гад живым, на эти небеса мог
бы отправиться я сам.
Теперь надо собраться с мыслями, все тщательно продумать.
Естественно, ни в какую лавку я не пойду, к товарам и пальцем не
притронусь. Лучше так сделать. Я сдернул с головы куколь
Аминтаса-убийцы и заткнул им рану на шее Никоса. Он уже отходил, но
последних сил ему хватило, чтобы плотнее затолкать мягкий головной
убор в кровавую щель.
Вот, теперь картина станет веселее, если можно употребить это
слово здесь и сейчас. Никакого анализа на ДНК, никаких отпечатков
пальцев. Станут искать преступников, первыми под подозрение попадут
братишки-монахи. Ежели их вдобавок кто-то заметил заходившими к
Никосу, то вообще все будет чики-пуки, никто на меня не подумает.
Вдобавок перевязь с ножнами здесь сброшу, а нож где-нибудь во
дворе, где оставил второй пояс. За все в этой жизни надо отвечать –
деньгами, свободой, жизнью, бессмертной душой. Аз воздам,
братья-монахи, наемники-киллеры недоделанные!
Мое импровизированное пончо мне уже ни к чему. На нем могла
кровь остаться, так что снимаем и накрываем усопшего.
В углу у иконы нашлась свежая свечка, я подпалил ее от горящей.
Прежде чем начать поиски, нашел кувшин с водой и сделал хороший
глоток. Все ж, как не хорохорился, сердце в груди ходило ходуном, в
висках стучало: бум-бум-бум…