«Лохмотья? Где мой модный французский костюм?!».
Ближайший перекрёсток принес надежду. В глубине очередного
кривого тупика – судя по всему торгового конца, заставленного
мешками с крупами и ящиками с какими-то сухофруктами, прятался
небольшой фонтанчик, пристроенный к дому. Я бросился к нему в
надежде увидеть, наконец, свое лицо, смыть кровь и прилипшую грязь,
которые стали уже невыносимы. Но мое отражение в воде интересовало
меня в первую очередь.
Украшенная резьбой в восточном стиле арка, высеченная прямо в
стене и изрядно потрепанная временем, моего внимания не привлекла.
Куда важнее – большое каменное прямоугольное корыто, куда стекала
вода из краника на стене. С ее глади на меня смотрело чужое лицо в
обрамлении копны темных волос, нечёсаных и слипшихся. Я словно
превратился в Шарикова, лишь с греческим колоритом и более
молодого. И так же, как он, я поднял руку к виску в немом вопросе:
кто же я такой?
Не в силах разглядывать чужую мне рожу, я зачерпнул воды и
попытался привести в порядок лицо, скорее размазав, чем отмыв грязь
и кровь. Еще раз опустить руку в корыто мне не дали. Резкий удар по
ногам заставил меня отпрыгнуть от фонтанчика.
— Дувар чешмерли не для вшивых гяуров! – грозно наступал на меня
какой-то старик в чалме и плотном халате, размахивая клюкой и будто
выплевывая турецкие слова. – Смотрю, твои щиколотки уже знакомы с
палкой.
От стены дома отвалился толстый торговец скобяным товаром и
горшками всех размеров, в широкой рубахе до пят и в красной
феске.
— Поди прочь, глупый старик! В Империи все равны. Нашелся тут
ревнитель обычаев! Помню тебя: когда тут ходили русские солдаты за
водой, ты не был столь грозен. И не смел их гнать от воды. Да что
там! И видно тебя не было, гордый осман!
— Дувар для омовений перед молитвой, а не для грязи уличного
попрошайки! – не сдавался старик.
— Пошел прочь! – повторил торговец, отталкивая старика от меня.
– Умывайся, мой друг. Ты грек?
Молча кивнул в знак согласия и принялся энергично отмывать
лицо.
— Промой свою рану на голове, – протянул мне неожиданный
спаситель маленький керамический кувшин. – Ты анатолиец или
фанариот[1]?
— Где я? – уклонился я от ответа. – Что за город, что тут
происходит?
— Крепко же тебя приложили по голове, синтрофос. Ты в граде
Константина, городе тысячи языков, процветающего под сенью нашего
великого султана Махмуда Второго, победителя янычар, да продлит
Аллах ему годы жизни, а наш Христос подарит мужскую силу!