Панический отъезд венценосной пары был несколько театрален, так как все похоронные мероприятия, имевшие место в Петербурге при большом стечении народа, прошли без каких-либо происшествий. Лорис-Меликов быстро завершил зачистку исполнителей теракта: 3 марта взяли квартиру на Тележной улице и арестовали Г. Гельфман и Т. Михайлова; 10 марта на улице схватили С. Перовскую; 17 марта на своей квартире арестовали главного динамитчика Н. Кибальчича. По состоянию на 20 марта 1881 г. император располагал достоверной информацией о полном уничтожении сколько-нибудь дееспособной группы «Народной воли». Необъяснимая опасность исходила только от ненавистного дяди – великого князя Константина Николаевича.
В Гатчину в срочном порядке перебрасывались отборные воинские подразделения, полицейские команды. Город оцепили конные разъезды и патрули. Для прохода в Гатчинский дворец были введены специальные пропуска с фотографиями.
Удаленные из правительства лица спешно покидали Петербург – кто за границу, кто в свои родовые поместья. Некоторых опальных деятелей принял Крым. Военный министр Милютин переехал с семьей в свой любимый Симеиз; рядом, в Орианде, расположился великий князь Константин Николаевич. За границу, вслед за Лорис-Меликовым, уехал отставленный министр финансов Абаза.
Продемонстрированный новым императором отказ от всего наследия отца получил широкий отклик как в российской, так и в европейской прессе. Однако при всем радикализме в своем ревизионистском порыве Александр III все же соблюдал некоторую осторожность, которая очень походила на опаску, испытываемую от всякого незнакомого дела.
В самом трудном положении в эти мартовские дни 1881 года оказалась некоронованная вдова убитого императора, светлейшая княгиня Екатерина Михайловна Юрьевская. Статус ее мгновенно сошел до нулевого, так как в абсолютистской «Табели о рангах» для ее случая не было предусмотрено соответствующего положения. Пока проходили погребальные церемонии, вдове оказывали знаки сочувствия, но с окончанием прощальной пьесы все переменилось. Княгине вежливо, но настойчиво указывали ее место, отказывая в приеме, лишая привилегий и устанавливая оскорбительную дистанцию. Холодком повеяло из всех аристократических углов Петербурга. Не замечать этого было невозможно. Общение с новым императором стало затруднительно и только в письменной форме. В настоящее время стала доступной переписка княгини Юрьевской с Александром III, хотя и в сокращенном варианте, но все же весьма красноречивая.