Озеро показалось неожиданно. Мы
просто перелезли через очередное поваленное дерево и вдруг
оказались почти у самой воды. Здесь чувствовался небольшой ветерок,
и комары сразу перестали нас преследовать. Солнце пекло нещадно,
страшно хотелось искупаться. Мы пошли по берегу в поисках места для
остановки, но нормальной полянки с хорошим спуском к воде так и не
нашли. В конце концов, остановились у более-менее нормального
спуска в воду, хотя берег в этом месте и был болотистым. Далеко в
озеро уходила заросшая высокими камышами полоска мелководья,
отгораживая от основного озера небольшую спокойную лагуну с чистой
прозрачной водой.
Я первым разделся до трусов и, нырнув
пару раз с головой, поплыл вдоль полосы растительности. И
неожиданно нашёл идеальное место для стоянки в самом конце этого
мыса, правда, добираться до него требовалось почти по пояс в воде.
Там, скрытый кольцом высоких камышей, имелся сухой островок с
несколькими молодыми деревцами. Тут же имелся и удобный спуск в
воду с песчаным дном.
Мы с Пузырём по пояс в воде прошли
вдоль берега перенесли наши вещи на остров, Фея же решила пойти
пешком по мелководью через густые заросли кустов и камышей. Нашей
подруги не было довольно долго, и мы уже стали волноваться, когда
из зарослей появилась Ленка, держа в руках… пойманную по дороге
серую утку!
Оказалось, что Фея неожиданно для
себя самой вспугнула спящую птицу, и та спросонья кинулась в
сторону, но запуталась в густом колючем кустарнике. Птица застряла
в ветках и билась столь сильно, что сломала себе крыло и лапу. Утка
выглядела сильно пораненной и вряд ли бы выжила в дикой природе,
что и решило ее судьбу – единогласно нами было принято решение
трофей зажарить на костре. Зажигалка у Пузыря имелась, так как он
иногда курил втайне от родителей, у него же в портфеле нашёлся и
складной нож. На мой вопрос, зачем он таскает нож в школу, Петька
ответил как-то мутно, что мало я общался с настоящим хулиганьём,
которых по-другому и не отпугнуть. Развивать эту явно неприятную
для него тему мой друг не стал.
Фея как почётный добытчик была
освобождена от обязанностей по приготовлению утки и села в тени,
записывая что-то в свою тетрадь. Пузырь вызывался принести дров для
костра. Поваром пришлось стать мне, да и друзья подтрунивали, что
мне как следопыту будет полезно потренироваться разделывать и
готовить добычу. В ответ я лишь усмехнулся и по-быстрому выпотрошил
птицу, ощипал и надел на палку – всё это мне уже не раз приходилось
делать, когда отец брал меня на охоту. Затем я занялся и костром –
срезал квадратный кусок дёрна, вырыл в земле небольшую яму, насыпал
туда сухих листьев и тростника, наломал с принесённого Петькой
сушняка веточек и куски коры. Костёр зажегся с первой попытки. Я
использовал только сухие ветки, чтобы дым был едва заметным и не
привлёк чьего-нибудь внимания. Когда образовалась первая зола, я по
примеру северных охотников натёр ею тушку птицы, так как соли,
конечно, у меня не имелось.