– Трамвай, Егор Игоревич, трамвай! – раздался над ухом Рублева голос Дмитрия Сергеевича, и его крепкая рука потянула учителя истории на себя.
– Спасибо, вы спасли мне жизнь! – задыхаясь от волнения, сказал Рублев, приходя в себя.
– Да с чего вы взяли! Мне что, больше делать нечего?
Рублев опешил.
– Водитель трамвая – славная женщина, мать троих детей. По секрету, у нее еще двое будет. А вот если бы она вас сбила, то так и осталось бы трое. У вас в России с демографическим фондом туго. Вот я и решил и – рождаемость повысить, и смертность понизить. Двух зайцев одним выстрелом убил и все – благодаря вам.
– А вот если?
– Если – не бывает, бывает только судьба! Смотрите, вон ваши знакомые, – сказал Дмитрий Сергеевич, указывая тростью в сторону Аистова и Боброва, которые сидели на стульях около стены обветшавшего трехэтажного здания постройки начало прошлого века.
Борис Борисович Аистов был пожилым сухоньким мужчиной с белыми как снег усами и жиденькими волосами на некрупной голове. Одет он был в светлую синтетическую куртку и вареные джинсы. Аистов просматривал газету «Аргументы и факты», дотошно перечитывая одно и то же по многу раз с очень серьезным и вдумчивым видом. Накрахмаленные носки выглядывали из-под штанов и бросались в глаза прохожим.
Александр Александрович Бобров, напротив, был молодым крепким мужчиной – кровь с молоком. Он обладал густой черной шевелюрой и резкими чертами лица. На нем довольно плотно сидели черный джинсовый пиджак и черные брюки из какого-то толстого и очень крепкого на вид материала. Брюки были так умело выглажены, что идеально ровная стрелка, которая имелась на каждой штанине, строго делила ее пополам, отчего можно было предположить, что над ними поработала заботливая женская рука, или приложил уменее настоящий русский офицер, у которого одежда каждый день сверкает, как на параде.
Бобров держал руки в карманах пиджака и выдумывал себе черт знает что, отчего, как вы сами понимаете, о военной закалке не может быть и речи, так что остается жена.
«Рублев!» – подумал Аистов, приметив учителя истории.
«Настоящий нумизмат!» – подумал Бобров.
«Бедный!» – подумал Аистов и переглянулся с Бобровым.
«Но настоящий!» – усмехнулся про себя Бобров.
– А кто это с ним? – сказал Аистов, отложил в сторону газету и поднялся с низенького раскладного алюминиевого стульчика.