– Может, что заработаем? – оживился Бобров и последовал примеру коллеги, встав с деревянного стула с высокой спинкой.
– На Рублеве – исключено, а у того, что в цилиндре слишком лицо умное.
– Да с чего ты взял? – удивился Бобров. – Клоун в цилиндре, где он его только взял?!
– И я про то! – сказал Аистов, не спуская глаз с головного убора Дмитрия Сергеевича.– Не может быть, что бы девятнадцатый век, – сказал он шепотом.
– Конечно, не может, он же как новый!
– А похож, как похож!
– Ерунда!
– Не знаю, не знаю, все может быть!
– Так узнаем!
– И то, правда!
Рублев поприветствовал знакомых, и они ему ответили тем же.
– Познакомьтесь, Дмитрий Сергеевич! – сказал Рублев и легким движением руки указал на того, с кем пришел.
Дмитрий Сергеевич улыбнулся, заложил трость под правую руку, а левой рукой медленно снял цилиндр так, чтобы все кто желает, могли его как следует рассмотреть.
«Цилиндр безупречен, как пить дать, подлинный!» – подумал Аистов.-
«Догадался, о чем толкуем. Артист!» – подумал Бобров.
– Скорее режиссер, Александр Александрович, – сказал Дмитрий Сергеевич и надел головной убор.
Бобров оторопел, но быстро пришел в себя, сославшись на то, что имя ему мог сказать Рублев, но вот про артиста как узнал, осталось для него загадкой.
– Главный? – поинтересовался Аистов и сразу решил, что цилиндр, наверное, казенный, из реквизита, и надет, чтобы пускать пыль в глаза, потому что они, артисты, без этого ну никак не могут, душа требует.
– Нет, ну что вы, – улыбаясь, сказал Дмитрий Сергеевич, – я- один из главных!
Рублев улыбнулся. Узнав, что почем, он стал понимать, какой необыкновенно тонкий юмор заложен в вещах, которые кажутся на первый взгляд абсолютно несмешными в виду того, что они непонятны. Это лишний раз доказывает, что понимать тонкий юмор- удел только посвященных или по-настоящему умных людей.
– И много вас, главных? – сказал Бобров и подумал: «Небось, мелкая сошка. Прихлебатель!»
– Мерить кого-либо надо не по вседозволенности, а по тому, какому благому делу он служит, пользуясь возложенной на него властью.
– Чего?
– Вам этого, к сожалению, не понять, не заостряйте внимание. А сколько нас, главных, скажу. В этом нет никакого секрета. Отец, Сын, Святой Дух и я Дмитрий Сергеевич.
Ничего себе! – удивился Бобров и возмущенно подумал: «Прокорми вас всех!»