– Я тебя не буду совсем закрывать, так оставлю… Может, и тебе горяченького прихватить? А то принесли бы…
– Да нет… Спасибо, ребята, заботливые вы…
– Ну, всё, ушли мы…
Дед лежал тихо, с закрытыми глазами, и чудилось ему, что спит он в деревянной своей младенческой люльке, выставленной во двор, и где-то вдалеке слышны голоса. Наверное, бабы у колодца… Ветер прошумел в изголовье, тут же стих на шепоток, выскользнув через дощатый край; и вот уже в соседнем дворе, обежав сад, сбросил несколько груш… Сон, не сон, но и впрямь обернуло Деда чем-то лёгким, невидимо-невесомым, и сам для себя он стал невесомым и несуществующим…
Лежал он так в своей «люльке», прикорнув от переживаний и как бы отсутствуя в своём земном обличии. И было ему хорошо, потому что не чувствовал себя и не помнил ни о себе, ни о ком-то или чём-то ещё… И так бы он и дальше пребывал в удобном для его тела состоянии, иногда ощущая единственную мысль свою – «а не доехал ли я уже до Того Света?», но душа его, совершив лёгкую прогулку, мягко и не спеша возвратилась к своим земным обязанностям.
Поначалу услышал он странные голоса, возникшие из ниоткуда. Не были они ангельскими, но и на человечьи совсем не походили – то мелодичные и протяжные, а то резкие, неразборчивые… Приоткрыл Дед глаза. Сквозь щели между досок домовины точками да полосками пробивался яркий солнечный свет. На воле было тепло. Под чуть сдвинутую вбок крышку задувал лёгкий ветерок с нежным запахом недавно скошенной травы… Полоски света то и дело рвались пересекавшими их тенями. Нет, не ангелы это хлопотали около дедовой домовины, и не люди, а всего лишь птички лесные пели на все голоса, весело по ней прыгая…
Снова скрежетнуло по доске, тень поболе других подтянулась к краю крышки и уплотнилась в чёрный длинный клюв. Лохматая воронья голова сунулась внутрь и заморгала чёрным глазом.
– Кша! – выпалил Дед.
Глаз, голова, клюв и следом тень тут же исчезли под шумные хлопки крыльев.
Дед кое-как отодвинул крышку ещё больше и посмотрел вверх. Он увидел над собой густо-голубое, в обрывках белых облаков, небо; взбаламученные ветром деревья, далёкими зелёными вершинами гоняющие птиц над лесом, и самих птиц, в быстром щебечущем полёте ловящих мошкару… И показалась ему эта картина необыкновенной, из рода тех необыкновенностей, что замечаются лишь в особенных состояниях, тоже называемых необыкновенными.