Мне приснился брошенный пёс,
Глаза его, полные слёз,
И в крик немой вопрос:
Не уж-то совсем не нужен?
И хозяин его, подлец,
По ярким эффектам спец,
Из хладных, что без сердец,
Хотя и добряк снаружи.
Пёс сидел на пути у всех,
Не худшая из помех,
В обход его все и в смех:
«Уселся, мол, на дороге».
А он просто не мог сойти —
Да некуда было идти,
И могли бы его спасти
Двуногие люди-боги.
Век наш чёрствым не зря прослыл —
В человеке мотор остыл,
Сам себе он порой не мил,
Его бы кто спас сначала…
Пса хозяин с утра, подлец,
Вывез за город, наконец,
За пятнадцать дорог колец,
В груди тревога застряла:
«Поиграть? Поедет – за ним?..»
Тот рванул и ушел сквозь дым!
«Как же так, я ведь был любим,
И мне даже имя дали!»
Побежал и бегал весь день,
Пока не исчезла тень,
А после застыл как пень,
И только глаза кричали:
«Почему он так? Почему?
Чем же я досадил ему?
А теперь я нужен кому? —
Барахталось сердце в мУке».
И мелькали ноги людей,
Небеса -темней и темней,
А ему больней и больней,
И вдруг он увидел… руки!
– Я смотрю за тобой давно,
Псина, горе у нас одно —
И тебе, и мне суждено
Поймать предательства пулю.
А давай-ка, пойдем ко мне,
Посидим вдвоём при луне,
А то я, братишка, в вине
Кровь раны своей смакую.
Освещала луна их путь,
Не присесть им и не свернуть,
И хотелось вдвоём тонуть
В бездонной дружбе внезапной.
Я же, глядя во сне им вслед,
Убедилась, что худа нет
Без добра, вот и весь секрет