Голубятня, крашенная в колер
Утренних распахнутых небес,
Подалась одним оконцем в поле,
А другим – на загородный лес.
В телогрейках, рыцари окраин,
Короли окрестных пыльных крыш,
Вырастали мы веселой стаей
Под салют свистящих в небо крыл!
И бывало, посреди урока
Из-под парт, вихрастою весной,
Под испуг, растерянность и хохот
Вылетали голуби в окно!
Проглотив обед, портфель закинув,
И по шаткой лестнице – наверх,
Где уже друзей мелькали спины,
Ну а дальше – птицы в синеве!
Улетели, растворились в далях,
Не вернуть обратно сизарей…
И как будто облака привяли,
Да и небо – ниже и бледней.
Не узнать окраину былую,
Нет в помине пыльных чердаков.
Но опять весной вдруг заворкует
Под окошком пара голубков!
А внизу, исполнена порыва,
Словно песня – сквозь беду навзрыд! —
Средь бетонно-блочного массива
Голубятня синяя парит…
Из детства
Все на этом свете преходяще:
Нет отца и дома больше нет,
Где искусно мастерил он ящик,
Подмигнув: – Для писем и газет.
– Кто же нам пришлет письмо с печататью:
Вся родня, лишь кликни – и придет?
Батька щурит глаз: – Однополчане,
Вспомнит кто, да и словцо черкнет…
Упадет в бою неравном,
Оглянувшись на восток,
Нецелованный, кудрявый,
Русый русский паренек.
На губах, алея нежно,
Запечется – нет! – не кровь:
Имя матери – Надежда.
Имя девушки – Любовь.
***
Порой ударит память дверью,
И с донца самого встает
В ветвях растрепанных деревьев
Церквушка. Пасха. Крестный ход.
Толпы испуганный невольник,
За бабкой трепетно иду.
А в небе стонет колокольня —
Ну, точно, словно на беду!..
Размыты пашни и дороги.
Вода весенняя окрест.
И сводит судорога ноги —
На цыпочках целую крест.
Птенец, дитя, пострел зеленый,
Какой ты грех на душу взял,
Что так устами воспаленно
К кресту холодному припал?!
Весна скворцу полощет горло.
Идет к концу учебный год.
Курьезы денежной реформы.
Полесье. Пасха. Крестный ход.
***
И чего только не было в жизни:
Полз, как червь, я, как птица, летел!
Ни упрека ей, ни укоризны.