А горел-то как, братцы, горел…
До кровавых – на сердце – мозолей
Я любил, хоть и не был любим.
Уходила жена – не неволил:
Дай Бог счастья в пути ей с другим!
Всё как встарь: и раздолье, и воля,
Даже небо не стало бледней.
Но как ветер с горящего поля,
Среди ночи вдруг – память о ней!
Ну и было бы горя? Да вот же
Закружило, несло напрямик…
Степи. Горы. Тайга. Бездорожье.
Полустанки. Разъезды. Тупик.
О, тропа отлученного волка —
Бег тяжел и тревожен закат.
И случайная встреча. И водка.
И угрюмый напарника взгляд.
Да, чего только не было в жизни:
Полз, как червь, я, как птица, летел!
Ни упрека ей, ни укоризны —
Лишь обидно: до срока сгорел…
***
Весна. Конец апреля. Утро. Солнце.
Хотя и стар – еще силен отец,
Гремит ведром, склонившись над колодцем,
И громко пьет. Каков же молодец!
В деревне мы. В его родной деревне.
Как дышит батька, небо и земля!..
Стоит в саду и слушает деревья,
И долго-долго смотрит на поля…
Идем к погосту. Вечная дорога!
Кольнуло что-то непривычно грудь.
Мне двадцать лет!.. И далеко-далёко
До рощи, что синеет на юру…
А батька молчалив, сосредоточен:
Его деревня там уже. Да, там…
Он знает: мимо этих вот обочин
В последний раз проедет скоро сам.
Ну а пока – туда нам и обратно!
И мы о жизни разговор ведем.
Пришли. И батька смотрит виновато
С погоста на деревню за бугром.
***
Топится банька по-черному
В дальнем закуте двора.
Ловко старуха проворня
Колет сырые дрова.
Дым, будто весть – над деревнею.
Глушь да замшелая тишь.
Древняя, как воскресение.
Молодость не воскресишь.
Все повторяется: праздники,
Будни. И тает свеча.
Только вот, реже все – праздники,
Только все чаще – печаль.
Все приедается, небо лишь,
Хлеб да в кринице вода,
Где бы и кем бы мы не были,
Неповторимы всегда.
Где же вы, дочки, где, внуки,
Где же вы, где, сыновья?..
Матери хворые руки
Тяжкая давит бадья.
Топится, топится банька.
Дым, будто память, горчит.
Видно, в последний раз батька
Дверью знакомой скрипит…
Над родиной грустной, над родиной милой
Взовьются и светом ударят снега!..
Деревья отступят – проступят могилы.
И дали отступят – проступят стога.
И дым над деревней потянется к небу.
И утром колодцы ледком прозвенят.
И первому снегу, как первому хлебу,
Там, в детстве далеком, старик будет рад.
***
Кепку в раздумье помну.
Сяду в тиши на скаемейке.
И, бесшабашный, пойму:
Жить я совсем не умею…