- Не надо.
Хочу встать и уйти, но незнакомец настойчиво трясёт листком у меня перед лицом.
- Возьмите.
Аккуратно смотрю на изображение. И ахаю. Так это ж я. Задумчивая фигура на скамейке в летнем сарафане. Набросками, штрихами художник очень умело передал настроение.
- Спасибо, но я не просила.
- Да я в курсе. Берите.
- Сколько я вам должна? – уточняю.
Знаю я эти разводы. То чай выпей, а потом купи, то свечку в частной церкви поставь по специальному тарифу, то держи, что в руки пихают, а взяла, так плати.
- Нисколько, я просто руку разогревал, - улыбается он. – У вас интересное лицо.
- Да? И чем же оно интересно?
Мне тут же хочется достать зеркальце и начать себя разглядывать в него. Что он там интересного нашёл? Лицо, как лицо. Ничем не хуже, не лучше, чем у других.
- В вас что-то скандинавское есть.
Смеюсь громче обычного. Потом смущённо прикрываю рот рукой.
- Простите. Разве что уши? Я не знаю, но скандинавов в роду, вроде, не было.
Я реально не знаю, кто у меня был, кто не был в роду. У мамы, вроде, все русские, бабушка с Новгородчины после войны в Ленинград на стройку века приехала. Город восстанавливала после блокады.
А папа… Я его смутно помню, и, судя по старым фоткам, между нами не так уж много общего. Может, у него скандинавы были, я не в курсе.
Мужчина мне улыбается.
- Я давно тут рисую туристов. А вас вот просто захотелось запечатлеть. Не за плату, а вдохновения ради. Держите.
Он всё-таки всучивает мне рисунок, и я скромно говорю спасибо.
Мужчина решает мне не надоедать и уходит ловить туристов уже по фиксированной таксе, а не по велению сердца.
Что ж… это словно знак, что всё будет хорошо. Что не перевелись ещё искренние люди на свете. Что я могу вызывать положительные светлые чувства у человека.
Ага. А не желание меня продать или купить, - поддакивает внутренний голос.
Мысли мои снова стремятся стать мрачными. Огромным усилием воли я их усмиряю.
Когда после двадцати двух возвращаюсь на Болты, меня ждёт сюрприз. Поезда отменили. Толпа разочарованных, как и я, пассажиров разъезжается: кто в Автово, кто на Ветерки, кто на Ленинский. Там есть шанс впихнуться в маршрутку. Что я и делаю. Спокойно еду, уставившись в книжку в бледном верхнем свете, в котором едва видны буквы, и строчки напоминают одни сплошные линии, пока в районе Мартышкино наш автобус не глохнет.