Русская история тех времен свидетельствует о тщетности и порочности любых политических расчетов, не сопряженных с попечением о духовности. Так, Борис Годунов до своего избрания на царство казался «идеальным правителем», самым умным политическим деятелем своего времени, – на троне этот властолюбец, объявленный молвою причастным к убийству святого отрока Димитрия, стал все более походить на мрачного тирана, приведшего страну на край пропасти. Затем бояре избрали править Россией еще одного «талантливого политика» – Василия Шуйского (1552–1612), считавшегося соучастником Бориса в сокрытии истины об убийстве царевича Димитрия. Царствование Василия (1606–1610) было недолгим и бесславным. Продиктованный политическим расчетом союз с иноверцами-шведами для борьбы с польско-литовскими интервентами, против которого восставал святитель Ермоген, привел к усугублению смуты. «Союзники» начали захват северно-русских земель. И наконец, попытка бояр опереться в борьбе с мятежом на сильную Польшу – предложение русского престола королевичу Владиславу – повлекла за собой польскую интервенцию. Лишь чудо Господне спасло державу от окончательной гибели. А возрождение России началось не при «умных политиках» и «крепкой власти», но в царствование совсем юного Михаила Романова, соборно избранного всем русским народом Божиим.
Святитель Ермоген был поставлен на Патриаршество Освященным Собором Церкви Российской сразу же после падения Лжедмитрия I. Воистину Дух Божий почил на этом избрании. Патриарх Ермоген стал той несокрушимой скалой, о которую разбивалось лукавое суемудрие тех, кто готов был предать святыню веры ради своекорыстия или «государственных интересов». Бояре-изменники знали, что без благословения Первосвятителя Церкви Российской могут разрушиться их хитрые замыслы, что лишь слово Патриарха может отвратить от них зреющий гнев народа Божия. Сладкой лестью и грубыми угрозами пытались они вовлечь святителя Ермогена в свои темные дела. Но за медом их речей святой Патриарх провидел горчайший яд отступничества, а страх перед мучениями и смертью был неведом угоднику Божию. И всякий раз, когда за замыслами боярского «временного правительства» вырисовывалась опасность для святыни веры, раздавалось твердое слово святителя Ермогена: «Не благословляю». Когда предавшийся полякам боярин Михайло Салтыков бросился на него с ножом, святитель Ермоген осенил его крестным знамением и промолвил: «Сие знамение против ножа твоего». К тому времени обнаружилось все коварство поляков: о переходе королевича Владислава в Православие не было и речи, и уже не он, а сам хищный король Сигизмунд стремился захватить российский престол. Тогда Патриарх Ермоген своими посланиями освободил народ от клятвы Владиславу и призвал верных на святое дело освобождения Отечества. Предатели бояре умоляли святителя остановить движущуюся на них грозу народного ополчения, но он ответствовал: «Все смирится, когда вы, изменники, со своими ляхами исчезнете, но, видя ваше злое господство, в святых храмах Кремлевских оглашаясь латинским пением, благословляю достойных вождей христианских утолить печаль Отечества и Церкви».