И
Ника догадывалась почему…
Пока Дарина отчитывала Доминику, Берта хитро
переглядывалась со своей закадычной подругой Наной.
Кто-то из них подсунул эту тряпку! И
оставлять это просто так Ника не собиралась.
День выдался напряженным. И только вечером,
когда вся работа была закончена, и девушки собрались в комнате для
прислуги, она решительно подошла к Берте.
—
Что тебе, чудовище? — нагло ухмыльнулась та.
Вместо ответа Ника швырнула ей на колени
красную тряпку.
—
И что?
Боги, как ей не хватало возможности нормально
говорить! Она бы поставила хамку на место, проучила ее, рассказав
все Дарине, но язык по-прежнему не слушался. Не получалось сказать
ни слова.
—
Ммммммууууу, — передразнила ее Берта, скрючив гадкую физиономию, —
хватит мычать, убогая.
—
Ммммуууу, — поддержала ее Нана.
Остальные не вмешивались. Кто-то с интересом
наблюдал за происходящим, кто-то недовольно отворачивался, но никто
не попытался это прекратить.
Нику трясло. От злости, от обиды, от
негодования. У нее начинало печь глаза от подступающих слез, и
тряслись губы. Хотелось разреветься.
Она была здесь совершенно одна. Против всех.
Как последняя неудачница. Посмешище!
—
Тебе в хлев надо! — продолжала потешаться Берта, — там коровы, как
родную примут. Будете стоять в соседних стойлах, жевать траву и
друг другу мычать последние новости… Ай!
Доминика сорвалась. Бросилась на свою
обидчицу и залепила ей такую звонкую пощечину, что затихли
все.
—
Ах, ты гадина! — Берта рванула к ней и вцепилась в волосы, — я тебе
покажу, чучело зеленое! Я тебе устрою…
Никогда до этого момента Нике не приходилось
драться. Она была слишком воспитана, слишком спокойна и умна для
этого…В прошлой жизни. Теперь все изменилось.
Не
замечая боли, она лупила противницу, пинала, царапала, кусала.
Таскала за волосы, рычала, как дикая, давая волю своей ярости,
выплескивая ту боль и обиду, что накопились внутри.
Берта, по началу активно ринувшаяся в бой, не
ожидала столь свирепого отпора и стала больше прикрываться, чем
бить. А потом и вовсе заголосила:
—
Помогите! Уберите ее от меня!
Помочь никто не пытался. Даже Нана, и та
стояла, открыв рот, и боялась сунуться к разъяренной
Доминике.
Не
известно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы дверь в комнату
не распахнулась.
—
Что здесь происходит?
На
пороге стоял мрачный Брейр.