Следы от гусениц на грунтовке успели
подсохнуть – вчера шли. Где экипаж? Бросил машину? Очень может
быть. Время подпирало, приказали пересесть на другой танк, за
отставшим собирались прислать тягач. Не прислали…
–
Товарищ сержант! – Коля смотрел умоляюще. Любит этот парень
моторы…
Я
свернул на грунтовку, и мы, прыгая на колдобинах, подкатили к
танку. Коля соскочил еще на ходу и рванул к машине. Оставив
лейтенанта на шухере, я двинулся следом. Почва вокруг танка
прогибалась под подошвами. М-да… Я забрался внутрь. Боеукладка на
месте, пулеметные диски – полной горкой. Ребята сильно спешили…
–
Товарищ сержант! – в башне показалось лицо мехвода. – Танк
заправлен, мотор в порядке. Смотрите! – он нырнул обратно,
послышался клекот электрического стартера. Мотор нехотя рыкнул и
загудел.
–
Глуши!
Я
выбрался наружу и обошел машину. Коля не отставал. Лицо у него было
умоляющим. Не надо, а? Я б и сам не отказался, но как вытащить?
Т-26 пробовал выбраться сам – за кормой куча грязи гусеницами
выброшена, но не сумел. За ночь он сел еще глубже. Нужен тягач, мне
его Гитлер пришлет?
–
Товарищ сержант! – лейтенант призывно махал рукой.
Лицо его выглядело встревоженным – кого-то заметил. Немцы? Я
побежал из всех сил. Однако лейтенант смотрел не на гравейку. Вот
оно что… Экипаж не покинул танк. Ему велели остаться и вытащить
машину. Ребята поступили грамотно: пошли в лес и спилили молодую
сосну – подложить под гусеницы. Они несли ее к танку, когда на
шоссе выскочили немецкие мотоциклы. Танкисты не ждали их – «Мы же,
этих нарушителей, прямо на границе!» – и не оставили в танке
стрелка. Всех троих срезали из пулемета Они рухнули, и бревно
придавило тела. Немцы не стали добивать – покатили дальше. Один из
танкистов, раненый, сумел выбраться и пытался ползти. Недалеко…
Обильная роса, выпавшая ночью, блестела на мертвых лицах, будто
слезы.
–
Товарищ сержант… – подошедший механик умолк.
–
Взяли! – я указал на бревно.
Он
подчинился. Мы отбросили сосну в сторону. Убитые несли его втроем,
но сейчас я и один бы справился. Коля принес от танка лопату, я
выхватил и стал копать. Пропитанная влагой земля смачно чавкала под
штыком. Занятие напрасное – все убитых не похоронишь, но руки,
просили работы. Лучше копать, чем думать…