В общаге собрал вещи, хотя что там
собирать? Фактически взял только парадную форму для её переделки в
траурный вариант, на случай, если не смогу достать для этого
нормальный костюм. И то – это мне Надежда Петровна подсказала, сам
бы не догадался, собирался взять помолвочный костюм, на что
комендант только сокрушённо покачала головой и, отобрав плечики с
упомянутой одеждой, вернула их в шкаф. Подумав, она записала на
листе бумаги, какие аксессуары нужно поменять на парадной форме и
вложила эту бумажку в карман форменного не то пиджака, не то
кителя. Хотел позвонить Маше, но вспомнил, что она-то сейчас на
занятиях, связался с её мамой, предупредил её о своей отлучке и её
причинах. Подумав, связался также и с Пескарским, передав ему всё
то же самое. Собственно, на этом сборы закончены – осталось только
заехать по дороге к шкловским рабочим, выдать им командировочные и
суточные на следующую неделю вместе с задачами.
Ехал в таком душевном состоянии, что
дед психанул и потребовал пустить его за руль – в прямом и в
переносном смысле, пока я не разбил автомобиль и свою бестолковую
голову об дерево. Перехватив управление телом и фургоном, дед не
стал задвигать мой сознание «в фон», оставив доступ к органам
чувств, и одновременно стал меня тормошить вопросами.
«Слушай, мы с тобой уже больше года,
так?»
«Так. А почему я не помню предыдущий
день рождения твоей бабушки? Когда он вообще?»
«Послезавтра. Она не празднует,
вообще, уже очень давно. И другим не даёт. Не давала, в смысле.
Когда-то, по рассказам, дед имел неосторожность даже не поздравить,
а просто упомянуть за завтраком про её юбилей. Так она с ним
полгода ровно не разговаривала, вообще, что бы он ни делал. Через
полгода – заговорила, как ни в чём не бывало».
«Суровая была старушка»
«Не то слово»
Дед всё-таки смог разговорить и
растормошить меня, в первую очередь на воспоминания о бабушке, но и
не только. Так что к остановке в Березино я вспомнил ещё одно дело.
Остановившись, позвонил Сребренникову – узнать телефон нынешнего
главы рода Морковкиных, куда до самой своей смерти входила
бабушка.
Просто ритуалы похорон в разных
семьях разные, порой отличаются очень сильно. Носители растительных
фамилий чаще практикуют погребение в землю, причём в нескольких
вариациях, поклоняющиеся хищному тотему часто практикуют кремацию,
имеющие хранителями птиц нередко развеивают прах в определённом
месте. Но во всех случаях есть исключения, разумеется. Наш род
практикует огненное погребение, а урны с прахом хранились в подвале
родового особняка, после разрушения последнего – перевезены в
подвал дома в Смолевичах.