Со всеми сборами, дорогой и
остановками в пути я бы, наверное, и к семи вечера домой не доехал,
а дед, гонщик потусторонний, выехав из Буйнич около полудня в пяти
вечера уже был на месте. Бабушки дома не было – её увезли в
городской морг для освидетельствования и оформления документов. При
желании можно было потребовать проведения всех процедур на месте,
родовитые часто так поступали, не желая оставлять тело родича в
чужих руках, опасаясь, что враги рода смогут как-то использовать
изъятые из него органы или ткани, но у нас в городе такое не
практиковалось.
В доме хозяйничали Ядвига Карловна и
жена Архипа Белякова – Варвара Матвеевна, которые готовили всё к
завтрашнему прощанию. По традиции бабушка, которую завтра
предстояло забрать из морга, должна была последний раз переночевать
в доме, до этого все желающие могли прийти и попрощаться с ней. На
первом этаже подходящих помещений не было, нести гроб и пускать
пожелавших высказать уважение в гостиную на второй этаж, а до этого
– через полдома не хотелось. Поэтому женщины, посовещавшись с
Беляковым, решили на следующие два дня закрыть магазин и
переоборудовать торговый зал под траурный. Я это решение одобрил –
тем более, что туда есть отдельный вход с улицы. При помощи
добровольно задержавшихся после работы Лёньки и Семёныча утащили из
зала в подвал и сарай всё, что можно было утащить и задрапировали
оборудование, которое с места стронуть было нельзя или слишком
сложно.
Ещё я по традиции отдал Ядвиге
Карловне бабушкины вещи, за исключением отложенных для похорон,
украшений и памятных вещиц. Обычай, возможно, странный, и что будет
делать прислуга с вещами покойной хозяйки или хозяина я, честно
сказать, не задумывался, но он существовал, и прислуга
рассматривала его как законный заработок. Вот и Ядвига Карловна,
хоть и с покрасневшими глазами, но упаковала в узлы всё, что не
ушло на драпировку зала и при помощи мужа и детей (а их у неё,
оказывается, двое) утащила к себе домой.
Ночью я долго не мог уснуть,
ворочался, вспоминал бабушку. И хорошее, и наши ссоры, всякое.
Сожаления сменялись переживаниями, пока дед не прикрикнул на меня
и, потребовав «передать управление» просто «выключил» сознание, с
моего же согласия. Как ни странно, утром, когда он меня «включил»,
я ощущал себя вполне выспавшимся.