— Это совершенно необязательно, — раздался новый голос, и я
посмотрел на дверь. — С кем имею честь.
Там стоял грузный человек с чисто выбритым лицом и в домашнем
камзоле. Я уже видел вчера этот образ в памяти тела и знал, что это
Дмитрий Анатольевич Могучий. Мой отец.
— Полковник Голицын, тайная канцелярия, — представился тот,
доставая из внутреннего кармана мундира ордер. — Ваш отпрыск
подозревается в хищении важного государственного артефакта.
— Есть ли у вас уловители? — поинтересовался мой отец, которого
я таковым почему-то никак не мог воспринимать.
«Уловители? — подумал я, а затем решил, что это про такие
приборы, которые могут уловить след Тайнописи. — Интересно, смогут
они найти пространственный карман с клыками?»
— Оболенский, — позвал полковник своего подчинённого. — Несите
магические искатели! Есть разрешение от хозяина.
Вот даже как, они получили ордер, но без разрешения на
использование уловителей или искателей.
— А вы, молодой человек, пройдите со мной, — распорядился
Дмитрий Анатольевич. — Если, конечно, вам он уже не нужен, — он
перевёл взгляд на Голицына.
— Одну минуту, — попросил тот, подходя ко мне с громоздким
устройством, на боку которого располагался уже привычный мне
цилиндр. Но в этом вихрившаяся магия была тёмно-синего цвета. —
Сейчас проверим его до конца.
Аппарат размеренно пикал, напомнив мне вчерашний, который
поддерживал мою жизнедеятельность. Как я понял, это означало, что
никакого присутствия артефакта, по крайней мере, у меня обнаружено
не было.
— Странно, — пробормотал себе под нос Голицын. — Ладно,
забирайте. Но, если он нам понадобится, мы заберём его.
— Без проблем, — ответил Дмитрий Анатольевич. — Мы будем у меня
в кабинете. Мне нужно поговорить с этим оболтусом, — и, переведя
взгляд на меня, он сказал: — Пойдём.
— Верните мне мою вещь, — сказал я полковнику и протянул
руку.
Тот скорчил брезгливую физиономию, достал из кармана кнопку
трибунала и вложил её в мою ладонь.
— Я точно знаю, что она у тебя, — проговорил он низким, рычащим
голосом. — Лучше отдай сам.
Ни слова не говоря, я развернулся и вышел вслед за отцом.
* * *
Когда мы вошли в кабинет отца, я сразу понял, что сейчас мне
попытаются внушить чувство вины. Но получилось даже ещё жёстче.
— Ты совсем решил нашу репутацию с грязью смешать? — обратился
он ко мне холодно, словно к чужому человеку, который ему чем-то
насолил. — Что это за обыски? Что им нужно?