С
бутылкой неожиданно неплохого вина я завалилась на кровать у окна,
не раздеваясь. С тоской взглянула на расписные горшки на
подоконнике. Чокнулась с горшком настырции. Расчувствовалась.
Обрадованная нежданному вниманию настырция тоже. Высморкалась в
цветастую занавеску. За эти деньги Набода себе новые купит. За три
недели вперёд уплачено, недавно только месячную аренду вносила. И
не вернуть же теперь.
А я,
можно подумать, в благотворительницы записывалась.
Не
придумав более изощрённой мести, остатки вина я вылила в горшок с
подсохшей наплюмерией, ей лишняя влага не помешает, а за ночь как
раз из почвы в бутоны поднимется. Вот, получи-ка, Набода, с утра
освежающий душ из винишка. А пустую бутылку я демонстративно
водрузила на подоконник.
Но хмель
облегчения не принёс, наоборот, обострил воспоминания о
случившемся. И снова передёрнуло. Нет, ну это ж надо было такой
загогулине случиться… Я честно попыталась перекрасить эту
остаточную дрожь в праведный гнев и отвращение, но, откровенно
говоря, выходило не очень. Удовольствие – оно удовольствие и есть,
как эти судороги потом ни обзывай. Оргасмус, если по-учёному. Тьфу
ты, блин.
А ведь
были с утра нехорошие признаки, когда те же волосы кучерявиться
начали. Но что за безобидную вчерашнюю шутку мне такая поганая
обратка прилетит – в страшном сне не могло присниться.
Но два
часа назад я этого ещё не знала, а потому с чистой совестью
пробиралась впотьмах к заброшке.
Эрба-кристаллы я пасла уже вторую неделю. Дрянь это
такая, что прорасти может в самом неожиданном месте. А там – кто
успел, тот и съел. Люди от жадности срывают их совсем крохотными и
бесцветными, пока вокруг другой пакости из Разнотравного мира не
наросло или иные охотники за лёгкими деньгами не заприметили. Но
даже за такие – незрелые, с полногтя величиной – на чёрном рынке
отваливают пару сотен монет. Мои же красавцы вымахали уже размером
с крупную черешню и налились изумрудной зеленью. Ровно три штуки. А
это – маленькое, но весьма нелишнее состояние.
Сегодня
полнолуние, они в полную силу вошли, самое время
срывать.
Вот
только на заброшенной стройке уже копошился какой-то поганец,
подсвечивая себе фонариком. Для кровохлёбки ненасытной я тащила
бутыль бычьей крови, купленной у мясника, а для жрацены
неразборчивой мешок мясных обрезков от него же. Но опасные
прожорливые заросли, надёжно охранявшие моё сокровище, были
безжалостно изрублены в ошмётки и лишь вяло дёргались на
земле.