– Тебе
нравится то, что ты видишь? – заворковала Калипсо. Нежно проведя
рукой по бедру, ткань на котором моментально намокла под ее
касаниями, еще плотнее облепив идеально-гладкую кожу, она провела
ею вдоль талии, остановившись под очаровательно-притягательным
холмиком, мокрая ткань на котором безуспешно пыталась скрыть
затвердевшую вершинку, – Ты всё
еще смеешь думать, что никогда не любил меня?
– Я… –
воздух отказывался выходить из вмиг пересохшего горла. К и без того
истощенному разуму, что явно не справлялся с нахлынувшим потоком
образов, эмоций, ощущений и воспоминаний, прибавилась безграничная
похоть, едва затмив собою любовь и окончательно сломив силу духа пирата, – Я… – Джонс
рухнул на колени, будучи не в состоянии даже стоять.
– И это все
могло бы быть твоим… – мерно покачивая упругими бедрами, воплощение
идеала двинулась к мертвецу, – …если бы только… – ее ласковый
грудной голос заполнял пространство, сладкой патокой вливаясь в
саму душу несчастного, – …если бы
только… – Богиня склонилась над мужчиной, шепча в самые его губы.
Жалкие крохи отделяли Джонса от его мечты, но преодолеть их
самостоятельно он не мог, – ТЫ НЕ ПРЕДАЛ
МЕНЯ!
Жестокий
шквал прошел сквозь душу, едва не уничтожив ее. Сумасшедшая боль,
дикий холод, животные страх и
ужас вломились в саму его
суть, вымывая весь предыдущий коктейль
эмоций, и внося новый. Легкая расслабленность и отрешенность с
одной лишь приятной тягучестью в паху смело разрядами молний, что
тонкими иголками вонзались под кожу пирата. Они пробили каждую
клеточку его ненастоящего тела, и исчезли также внезапно, как и
явились. Джонс рухнул на спину. Липкий пот покрывал его тело, а изо
рта выходило тяжелое хрипящее дыхание.
– Я ждала
тебя, Дейви, – вновь заговорила Калипсо, когда дыхание мужчины хоть
немного выровнялось, – Хотела сделать тебя равным. Возвысить.
Хотела провести с тобою вечность, – синие глаза, в которых могли
поместиться все океаны мира, смотрели на пирата с глубокой
печалью.
– Ты… –
натужно хрипя, Джонс поднял голову, чтобы заглянуть в эти омуты. Он
не отвел взгляда, не лишился разума. Былое вожделение ушло, и не
спешило возвращаться, – Ты! – пират поднялся, сперва на
локтях, а после и на ноги, нетвердо при этом пошатнувшись. И
безумный взгляд, едва не вылезающих из орбит глаз, ни на секунду не
отрывался от печального лика, – Ты!