— Мне двадцать четыре, — отвечаю я за
своего испуганного, дрожащего отца.
— А теперь я хочу узнать,
что вы сделали с моим отцом. Вы тот, кто зазывает его на покерные вечеринки?
— Это то,
что ты ей говорил? — Ринат смотрит на моего отца и усмехается. — Покерные
вечеринки. Звучит так мило!
Я смотрю на
отца, но он избегает моего взгляда, стыдливо
прячет глаза. Он сгорбился в своем
кресле, дрожит, словно боится за свою жизнь. Он мне лгал?
В любом случае, вот так нагло, без приглашения, заявиться в дом и
терроризировать его из-за игровых долгов — это гнусно и низко. Любой, кто использует сломленного человека
— мерзавец, который не заслуживает
денег, которые выиграл. К тому же, такой человек,
как Ринат, не станет играть честно. Я вижу по его глазам, что он
умён, хитёр и безжалостен, вряд ли он из тех, кто позволит другому человеку
победить себя.
— Я возьму
Софию! — объявляет Ринат и делает
широкий шаг в мою сторону.
—
Нет! — Я отскакиваю, издаю
возмущённый возглас. —
Меня ты не «возьмешь»! Я не вещь.
—
Соня, пожалуйста, — бормочет отец.
— «Пожалуйста»,
что? — Я бросаю на него злобный взгляд. — Иди с ним? Папа, ты серьезно?
Отец так и не
решается смотреть мне в глаза. Ему
стыдно за себя, но он видит выход в том, чтобы отдать меня Ринату. Как он
может так поступить со своей единственной дочерью, со своей плотью и кровью? Как он может продать меня,
чтобы спасти собственную шкуру?
— Я позволю
Софии сделать выбор, — ухмыляясь, говорит Ринат, обращаясь ко мне. —
Выходи за меня замуж или... я убью твоего папочку.
Он достает
из кармана пиджака небольшой пистолет и направляет его на отца. Его палец уже на курке, одно движение
и отец отправится в загробную жизнь.
— Нет!— кричу я.
Сердце бешено колотится, когда я вижу,
как краска отливает от лица отца, оно
становится почти белым.
—
Софа, пожалуйста, — умоляет меня отец дрожащим голосом. —
Просто сделай то, что он просит. Пожалуйста....
Предательство накрывает меня, как цунами, смешивается
со страхом и отчаянием. Отец лгал мне, скрывал масштаб своих
проблем. И теперь готов пожертвовать
мной, чтобы спасти себя? Это как удар в спину. Я в эмоциональном шоке, тем не
менее, осознаю, что не смогу смотреть,
как пуля прилетит в отца.