Из тьмы резко приблизилось морщинистое стариковское лицо. Острые
его черты почему-то напугали Аркадия. Растрёпанная седая борода,
отчётливо видимые рубцы шрамов на лице, загорелая почти до черноты
кожа — детали врезались в память Аркадия.
— Лёкся... Это ты виноват... — произнёс этот дед.
— Но я же...
— ТЫ!!! — вперил в него костлявый указательный палец старик.
— Х-х-х... — выдохнул Аркадий и открыл глаза.
Перед глазами какие-то плотно утрамбованные деревянные жерди.
Неказистые, чёрные...
Он попробовал приподнять голову и это послужило триггером для
каскада ощущений, большая часть которого была неприятной.
Первое — жажда, следом — голод, после — слабость, а вот затем —
осознание, что живой.
— Живой... — прохрипел Аркадий.
Звуки проходили через горло словно наждачная бумага, будто он
уже очень давно не говорил.
Медленно повернув голову направо, он увидел неказистого вида
стол, а также поставленные на полки иконы — красный угол.
Немиров никогда не был экспертом в иконографии и религиозным
себя не считал, скорее, наоборот, но некоторые знаковые иконы узнал
— «Спас Нерукотворный» и «Георгий Победоносец». Остальные две иконы
изображали каких-то святых, но их Аркадий в лицо не знал, поэтому
не понял, кто это такие.
Ему очень сильно хотелось пить, поэтому он собрался с силами и
слез с лежака. Лежаком оказалась лавка, накрытая куском грубой
ткани.
Вокруг не наблюдалось никого живого и формы своей рядом он не
видел. Под лавкой нашлись потрёпанные лапти, которые Аркадий
привычно надел.
Эта самая обыденность действия заставила его замереть.
Только сейчас он посмотрел на свои ноги — тонкие и слабые.
Сразу же после этого он поднял руки к лицу и обомлел. Мало того,
что он смог поднять обе руки, так они ещё и были не его. Чужие
руки, без травм, с загоревшей кожей, будто бы никогда не видевшей
плотных рукавов кителя и танкового комбинезона.
Он ощупал собственное лицо и понял, что оно совершенно другое и
ощущается как-то иначе. Кожа будто чувствительнее и тоньше. Будто
не было никаких старых ранений и ожогов — чистая, как у
младенца.
— К-хм... — кашлянул Аркадий и прошёл к печи.
Откуда-то было ожидание, что там есть еда. Но еды там не было —
только пустые глиняные горшки с запахом былого нахождения в них
пищи.
Повернувшись, он подошёл к настенной полке у печи и проверил
кувшины на предмет воды — снова он откуда-то точно знал, что здесь
заведено хранить воду.