Клацнув зубами, волк бросился к
месту основной схватки. Людская часть сознания требовала найти
чародейку, но зверь жаждал убивать, и человек сдался, превратившись
в безвольного наблюдателя. Челюсти волка смыкались с невероятной
силой и скоростью. Одурманенные воины падали как подкошенные, едва
успевая понять, откуда пришла опасность. Воодушевлённые нежданной
подмогой, воины десятника с гулкими выкриками пошли в атаку, тесня
дрогнувший строй одурманенных. Вкусившие яд напирали с той же
решительностью, но благодаря броскам зверя обороняющиеся вои теперь
сражались вдвоём против одного нападавшего.
Казалось бы, чаша весов начала
перевешивать в сторону горстки ратников. Но в момент очередного
броска, крепкие пальцы схватили волколака за хвост и с силой
дёрнули на себя. Взвизгнувший зверь описал по воздуху духу и с
гулким шлепком ударился оземь. Сознание помутилось.
Мертвец завис над волком, который
принял человеческое обличие. На теле вновь была пробитая на спине
кольчуга, в руке окровавленный меч. По мышцам растеклась боль, но
воевода сумел подчинить себе тело и перекатится в сторону, уйдя от
прыжка мертвеца, который пытался руками растерзать
противника.
На небо взошла необычайно яркая
луна, привлёкшая к себе внимание мечника. На фоне луны из-за леса
поднимался густой чёрный дым. Хлестнувший по волосам ветер донёс
едкий запах гари. Что там жгут? Неужели капище, которое отряд
должен был защитить?
Ратник взревел – всё напрасно,
они опоздали.
В этот момент мертвец сбил его с
ног, носком ноги выбил из ладони меч и попытался дотянуться до
горла. Шум боя пронзил усиливающийся свист сменившийся глухими
шлепками. Со стороны схватки вои взвыли от боли, десятник яростно
орал, приказывая прикрыться щитами тех, у кого они были.
Навалившийся на воеводу мертвец
задёргался, когда дождь из стрел начал барабанить по его неубиенной
плоти. Трёхгранные наконечники пробивали плоть, выходили на вылет,
едва не вонзаясь в оторопевшего ратника, который старался держать
нападавшего на расстоянии вытянутых рук. Видимо, чародейка не
наложила защиты от своих же. Осталось выяснить, кто именно для неё
свои.
Пронзённый стрелами мертвец
утратил былую прыть, и двигаясь крайне вяло пытался дотянуться до
намеченной жертвы. Воевода отстранил его от себя, согнул ноги в
коленях и оттолкнул противника, с запозданием понимая, что лишился
надёжного щита. Но стрелы уже не падали.