- Ещё раз брыкнешься – превращу твою
побрякушку в пыль.
***
- Я привела еду, - мавка указала на
сбитого с ног спутника, угодившего в хитрую ловушку.
Болотник был слеп и не видел её
жеста, но подсказки ему были ни к чему. Хозяин трясины чуя
жизненную силу живого, которая пульсировала в хрупком теле и
собирался пожрать её, как делал уже сотни раз с тех пор, как на
речушке поставили мельницу, а мельник, отец нынешнего хозяина,
сговорился с болотником отваживать лиходеев, посягавших на муку и
деньги прижимистого мужичка. С тех пор всякий, кто шёл на мельницу
со злым умыслом, не доходя до реки, сворачивал на неприметную
тропинку и попадал в пасть Болотника. За это мельник отрядил
младшую дочь в услужение хозяину трясины, который ненароком утопил
её, но поделился толикой Силы и позволил продолжить своё служение,
в качестве своей невесты, с правом иногда посещать отчий дом.
- Не по зубам тебе будет эта еда!
Огрызнувшись, лежащий на траве рыкарь
перекатился в сторону, увернувшись от метнувшегося к нему языка,
затем вскочил на ноги кинулся вперёд, намереваясь разрубить
болотную нечисть пополам. Не тут-то было. Проживший сотни
человеческих жизней воплощённый в массивном теле дух имел опыт в
схватках. Бывало, против него выступал не один и не два, а с джины
ратников, желавших очистить гиблое место, в котором пропадал и
стар, и млад. Куда-там – кости тех смельчаков давно белеют в
придонном иле, а Болотник продолжает поедать искры света Праотца,
забирая их у живых.
В тот момент, когда занесённый над
головой ратника меч должен был опуститься на макушку исполинской
жабы, Болотник отпрыгнул в сторону и щёлкнул языком, ударившим
витязя в спину. Упав на рваный край суши, воин выронил клинок и
едва не соскользнул в воду. Он потянулся за мечом, но вынырнувшая
из воды рука мавки схватила оброненное оружие раньше человеческих
пальцев и погрузилась в трясину.
Зло зарычав, витязь перевернулся на
спину.
Болотник наступал, принюхиваясь и
жадно почмокивая одутловатыми губами. Выходец из-за Кромки не чуял
излюбленного лакомства – человеческого страха. Ему впервые попался
живой, который не боялся хозяина трясины. Это будоражило булькающее
нутро и вызывало желание подольше поиграть с жертвой, глядишь,
живой начнёт бояться.
Воин, оттеснённый к краю клочка суши,
судорожно прикидывал, как ему поступить. Потерянный меч лишил его
оружия в человеческой ипостаси, но он мог принять звериный облик.
Понимая это, рыкарь медлил, не ведая, сумеет ли он обернуться
волком тут, Мире, в котором он, возможно, ещё не родился. Невпопад
вспомнился ведун и его предостерегающий возглас. Перебирая руками,
ладонь воина соскользнула со скользкого камня. И как он его раньше
не заметил? Вторая рука так же наткнулась на нечто твёрдое и
округлое.