– Отправилась на кухню. Принесёт вам ужин.
– А тебе?
– Я потом пойду относить посуду и что-нибудь себе раздобуду.
– Нет, Хлоя, так не пойдёт. Перекусим вместе.
И Пола в Обители, и Хлоя объясняли не раз Марине про то, что она
должна себя вести в соответствии со своим статусом, и она старалась
соответствовать, но оставлять голодной единственного здесь близкого
человека – это точно неправильно!
Тем более, что расставаться с Хлоей и оставаться одной
совершенно не хотелось. Наверно, Хлоя чувствовала себя также,
потому не стала спорить. Они вместе попили чай, разделив по-братски
принесённый служанкой кусок пирога, хлеб и сыр. Потом Марина
поспешила спрятаться от всё ещё сохраняющейся прохлады под одеяло,
слушая успокаивающие звуки хлопочущей Хлои.
Та выставила в коридор грязную посуду, приготовила постель и
себе, застелив свежим бельём узкий топчан, стоявший в изножье
Марининой кровати. Потом Хлоя отправилась в ванную и Марина не
заметила, как уснула.
Марина
Я уже почти привыкла просыпаться в новых местах и не чувствовала
от этого тревоги, но в этой комнате мне было не по себе.
Чувствовала себя самозванкой, что без спроса хозяйки заняла чужое
место. Всё в этой комнате носило отпечаток личности девушки, жившей
здесь до меня: выбор цвета балдахина на кровати - ярко розовый, как
фуксия, такие же розовые шторы и скатерть. Корзинка с незаконченным
рукоделием, молитвенник на прикроватной тумбочке. Всё это быто для
меня чужим.
Поэтому я подтвердила Хлое, что пока мои немногочисленные
пожитки разбирать не стоит. Вначале спрошу у баронессы разрешения
занять другую комнату. Хочу чувствовать себя хозяйкой –
переставлять мебель, менять разные мелочи, – а матери Марьяс это
могло не понравиться. Может быть ей хотелось сохранить здесь всё
как память о дочери. И сама не хотела превращаться в дубликат
Марьяс. Я – не она! У меня своё место и своя роль в новой семье.
Какое - пока неизвестно. И примет ли меня новая семья?
Узнать об этом мне предстояло на завтраке, где собрались все
члены семьи Гартис и другие важные обитатели поместья. Было не по
себе, когда вслед за служанкой входила в столовую. Сейчас я была
одна и даже тихой поддержки Хлои у меня не имелось. Та отправилась
на кухню, где завтракали слуги.
Неловкость и робость усиливались тем, что одета я была скромнее,
чем провожавшая меня служанка. У Хлои имелся запас нарядов от
прошлой, замужней жизни, а у меня – лишь две хламиды послушницы и
несколько вязанных кофт, шалей и безрукавок, поэтому пришлось
знакомиться с баронессой и остальными в облике бедной
родственницы.