— Только... мы же все ещё подруги, да?
Киваю, закрывая дверь.
Уже начинает темнеть, время, кажется, около десяти. Не знаю, как отсюда выбираться... Таксисты поедут в эту малиновую ерунду?
Вздрагиваю от его голоса за спиной.
— Я пойму, если ты не захочешь с ним больше встречаться.
Оборачиваюсь.
— Придурок.
Единственный человек, кого я так отборно материла раньше — я сама. Ну, потому что жизнь самолично предала.
А сейчас... Сейчас мне хочется обложить его четырехстопным ямбом и обдать хореем да амфибрахием, чтоб его!
— Свет...
В его взгляде сквозит усталость. Многолетняя, невысказанная. Вот — тот налёт, отличающий его от не моего студента, что ногой распахивал дверь.
Не машина, не мышцы... А именно боль. Вот эта. Вот эта едва заметная складочка у бровей, что хочется погладить, развеяв всё.
— Поговорим?
— Уверена?
— Нет, просто делать нечего больше, Тём. Дай, думаю, мужику взрослому мозги вынесу.
Улыбнулся искренне, тягуче отозвавшись в груди. Как это называется? Страйк. Зачем улыбается? Теперь мне больно. Но я же сильная Светочка, правда?
— Проходи тогда... — Повел куда-то вглубь дома. — Виски пьёшь?
— Наивный, ты думаешь, у тебя в доме ещё хоть что-то осталось?
Ухмыльнулся, обернувшись.
— А так — нет, спасибо.
Ну, признаюсь самой себе:
Негодую я так, как не злилась на мужа за все года (да и ни на кого больше), только потому, что моя вера в Артёма шла априори в комплекте с влюбленностью.
"To be loved" никуда, к сожалению, не делась.
И это очень глупо.
9. Не страхом единым
Между светом и тьмой.
Входит в кабинет (судя по обширной библиотеке за столом). Кивает на маленький диванчик возле двери, сам проходя к огромному окну.
Хочется после пережитого наконец-то заснуть, свернувшись в клубочек, поэтому не вижу смысла тянуть и строить метафоры.
— Что с Никитой?
Только он моё рвение быть откровенной похоже не разделяет.
— Свет включить?
Присаживаюсь на диван, перекидывая ногу на ногу. Он почему-то замирает, прокашлявшись.
— Что?
— Ничего.
Замечаю, как почти угасший закат играет блеклыми красками на паркете, столике с какой-то гравировкой, поднимаясь по моим ногам... Стоп, да ну нет.
Резко посмотрела на него...
Да ну нет! Как-то сразу захотелось натянуть рубашку до пят.
— Тебя подвезти?
Мать моя... Я чуть не подскочила тут же, это что за тембр с переливом!? Жуть, Рашевский... Да нее... Нее... Быть того не может! Он во мне девушку никогда не видел.