Тарасов уже вскочил — перехватив меч
— и с пронзительным воплем побежал на меня. Причем звук его крика
шел утробно, из груди, на одной ноте — шея и плечи самозваного
божества были забрызганы кровью из смятой погнутым шлемом
челюсти.
Закричав — тоже несвязно, — чувствуя,
как меня объяло пламя магической силы, я помчался навстречу. Уходя
в полупируэте от удара меча, выбил оружие из рук Тарасова и ввалил
ему кулаком еще раз — целясь в крошево золота, крови и костей
челюсти.
В момент удара у меня в груди словно
что-то взорвалось; на миг почувствовав невесомость, я открыл рот в
беззвучном крике и потерял сознание от боли. И, чувствуя сотрясший
тело удар невероятной силы, взвился в воздух — пробив спиной сразу
несколько стен, выкатился в просторное пространство внутреннего
двора особняка, сминая садовые деревья. И только здесь немного
осознал окружающую реальность, ощущая выжженную пустоту в
груди.
Амулет, подаренный Анубисом, энергией
больше не отзывался. Батарейка кончилась.
Отрыв глаза, приходя в себя после
удара бога — пропущенного, ошеломляющего, — я всмотрелся в серое
небо, расчерченное дымными следами. И чуть посторонился, когда
покосившаяся статуя - качавшаяся на постаменте массивная фигура
Юпитера, — все же решилась упасть. Вскинутая в римском салюте рука
глубоко вошла в землю, а безжизненный мраморный глаз ткнувшейся в
траву статуи посмотрел прямо на меня.
Подобно перевернувшемуся на спину
жуку я пытался подняться, подергивая руками и ногами — сила,
которой оперировали боги, значительно превосходила мою. И амулет
Анубиса, активировавшийся в момент близости божеств, очень помог
мне в поединке сразу с темя богами — а я его силу ошибочно принял
за свою, неоправданно увлекшись.
Спокойнее надо было быть.
Тарасов появился словно бульдозер,
разбивая в пыль стены. Он был без оружия — меч оставил валяться на
улочке, — наверное стремясь меня растоптать. Плюнув кровью и
осколками зубов, солнцеликий бог грязно выругался — несвязно, но я
понял, — и решил втоптать меня в землю.
Понимая, что все — видя, как
замахивается для удара Тарасов, я вдруг заметил за его спиной
смутную тень. Упавшая с небес хищная гарпия закричала — выворачивая
наизнанку пространство вокруг — только в тот момент, когда
вцепилась когтями в шею солнцеликого. И мы встретились с ней
взглядами — при этом ее черные, маслянисто блестящие страшные глаза
удивленно расширились. Торопливо втягивая в себя энергию, я
попытался собраться — в прямом и переносном смысле слова, — на
грудь, где дымилась прожженная куртка, старался не
смотреть.