Уклонившись от удара меча, я закрутил
смерчем огненный хлыст — распрямившись, пламенная плетка снесла
солнцеликого, сминая и плавя доспехи, брызнувшие раскаленным
золотом. С криком ярости я бросился вперед, избивая Тарасова ногами
— просто пиная, как футбольный мяч, стараясь попасть в
проплавленные латные сочленения. Бог пытался подняться, истошно
ревя от боли и ярости, но каждая его попытка пресекалась очередным
ударом.
Прыгнув на противника сверху вниз —
я, сам превратившийся в огненный вихрь, — ногой вколотил голову
Тарасова в землю вместе со шлемом.
— Стой! — раздался позади звонкий
голос.
Резко обернувшись, увидел колоритную
компанию. Прямо передо мной стояли две огненных чародейки — первая
стройная, с горделиво вскинутом подбородком и рассыпанными по
плечам иссиня-черными локонами, смотрела строгим, даже властным
взглядом. Вторая казалась элегантным призраком — двигаясь с
неспешной грацией лебедя. Ее распушенные золотистые волосы волной
спускались до пояса — и прикрывали гораздо больше, чем откровенный
наряд чародейки. Магистр ордена Красной Розы — самой сильной
гильдии магов огня в новых мирах. Я ее знал — это была Габриэлла,
сестра Ребекки.
Позади чародеек возвышался башней
рыцарь в серых доспехах — на его простом щите был потертый красный
крест тамплиеров. Озаренный белым сиянием воин был под защитой силы
чистого света, к нему прижалась демонесса, одетая — вернее едва
одетая — далеко за гранью легкой эротики.
— Он мой! — произнес тамплиер,
показывая взглядом на поверженного бога. Рыцарь был без шлема, лицо
его уродовал длинный, спускающийся на шею через глаз и щеку шрам. И
только после того как тамплиер заговорил, я его узнал — это был
Денис, сопровождавший Габриэллу на ужине в Бильдерберге. А в первом
отражении подобного шрама у него не было.
— С какой стати? — с угрозой
поинтересовался я, еще одним ударом глубже вбивая голову Тарасова в
мостовую. Вокруг меня клубились вихри пламени — дающая энергию
стихия пьянила, наделяя ощущением невиданной силы, и отдавать
Тарасова я не собирался. Где-то на границе огненного смерча — в
котором находились я и плененный бог, сейчас метались золотые лучи
солнечного света, пытаясь пробиться в своему повелителю — но перед
чистой огненной стихией даже божество было бессильно. Но вроде
извивалось и даже пыталось что-то кричать сквозь мешанину смятой
челюсти.