Павел из Лаэрты, играющий в шахматы
под сенью раскидистого дуба, начал подниматься в недоумении, его
гость — немолодой седой мужчина в тоге — удивленно посмотрел на
меня.
Глухо загремело железо, и ко мне
быстрым шагом направилось сразу трое воинов, скрывавшихся до этого
момента в тени арки.
— Стоять! — убедительно произнес я,
поднимая раскрытые ладони. И вздохнул — охранники виллы
останавливаться явно не желали, обнажая мечи. Огненная плетка
хлестнула вперед, остановив порыв нападавших — свалившихся
безжизненной и неприглядной кучей на тропинке.
Подойдя ближе и подобрав один из
мечей, я направился к невысокому столу. Павел при моем приближении
грузно опустился на скамью, тяжело выдохнув. Его красное, мясистое
лицо покрылось бисеринками пота, а вены на лбу вздулись от
напряжения и страха.
— Аркадианцы есть? — поинтересовался
я.
— Н-нет, мой господин, —
подобострастно выдохнул Павел, выполнив поклон из сидячего
положения. Я посмотрел на его гостя и разочарованно поцокал языком.
За мгновенье до того, как сорваться в скольжение — оборачиваясь и
коротким ударом оголовья меча отправляя в бессознательное состояние
бросившегося на меня сзади телохранителя.
Оглушенный ударом меча покатился по
земле, нелепо раскидывая руки и ноги — силен, метров семь на меня
летел из укрытия. Наемник, не иначе — кожаная куртка с
металлическими вставками, широкий пояс, высокие сапоги с боковой
шнуровкой. Возможно даже из той самой гильдии наемников, с которой
связывалась Юлия — для того, чтобы вызволить меня из дома Квинта
Остория Джонса. Такой телохранитель — посмотрел я на безжизненно
остановившееся тело, — даже со скидкой стоит как минимум несколько
тысяч сестерциев в час. Подумав об этом, я внимательно окинул
взглядом взволнованного гостя Лаэртского.
— Вы только не уходите никуда, —
попросил я Павла и ошарашенного неудачей телохранителя незнакомца.
И тут же резко обернулся — увидев движение, провожая взглядом
нескольких невозмутимых слуг. Рабы, не поднимая глаз, торопливо
пробежались от арки особняка и принялись убирать беспорядок на
мощеной мрамором дорожке — не поднимая взглядов.
Обойдя грузную женщину с деревянным
ведром — вытирающую кровь с белый камней дорожки, — я приблизился к
оглушенному наемнику и быстро избавил его от одежды. С отвращением
отбросил в сторону собственную грязную набедренную повязку и,
переоблачившись, повернулся к безмолвному Лаэртскому и его
гостю.