Забыв о боли, Майя направляла
магическую энергию, выпрямляя и сращивая кости, залечивая
многочисленные рваные раны, приводя дракона в чувство. И когда ящер
пошевелился, резко перетекая в пространстве — показывая раздражение
ревом и вставая на лапы, а поток силы иссяк, — Майя безжизненно
опала осенним листом.
Коротко глянув на умершую
целительницу, Юлия прижала ладонь ко лбу оправившегося дракона — и
монстр сразу исчез из внутреннего двора цитадели, превратившись в
небольшую статуэтку и скрывшись в инвентаре магистра.
Юлия бросила короткий взгляд на тело
Майи — быстро истончавшееся, превращавшееся в скелет. Все — остатки
нападавших уничтожены, осада официально завершена — и сейчас все
погибшие защитники воскрешаются в часовне. Вернее, в ее развалинах;
Юлия коротко посмотрела на рваный, местами оплавленный шрам в
стенах шириной не менее трех метров. Это был след от мага-камикадзе
— которого, разогнав и наполнив чистой энергией, — отправили
пробивать магическую защиту цитадели, словно файерболом. И если бы
не…
Тут, отвлекая Юлию от воспоминаний
перипетий сражения, совсем рядом зашевелилась груда камней,
оставшаяся от обломков колонн галереи, ставших теперь открытыми по
обоим верхним ярусам. Из-под обломков появился Санчес — на
него рухнул дракон, погребая под собой, – именно поэтому кадет
несдержанно ругался. Он был в потрепанных, прожженных доспехах, но
по-прежнему сжимал широкий артефактный меч, до сих пор лучившийся
ультрамариновым сиянием наполняющей его магической
энергии.
— Кадет Санчес, прошу вас вести себя
достойно воспитанника цитадели Эмеральд, — ровным голосом
произнесла Юлия. Школьник ее не видел — а услышав голос магистра,
испуганно дернулся — так, что прыснули в стороны булыжники, когда
он вскочил на ноги.
— Прошу прости… — попытался
выпрямиться Санчес, разворачиваясь и не замечая, что стоит на самом
краю рваной дыры размером с гаражные ворота. Скрипнули доски,
ломаясь под весом, и хрупкий школьник — облаченный в огромные,
расширяющего его раза в три, доспехи, — рухнул вниз. Глухо
загремела и заскрежетала сталь с первого яруса и раздался тонкий
стон боли, — судя по всему, приземлился Санчес не очень
удачно.
Из развалин часовни между тем
появлялись воскрешающиеся кадеты. Несмотря на победу, большинство
казались ошеломленными разрушениями — цитадель была словно куличик
в песочнице, который лопаткой подпортил расстроенный
ребенок.