Босые ноги Агсан не разбирали дороги. Ей, кажется, было
все равно, на что она наступает — на высохший навоз, колючки,
могильные камни или мелкие фрагменты старых косточек, которые
порой оказывались в сухой земле.
Девочка то и дело оглядывалась на тьму, полностью
закрывшую небо. На них, на первый взгляд медленно и неспешно,
ползла плотная, клубящаяся масса пыли и песка, которая уже
преодолела крепостные стены Эльвата.
Ветер, настоящий ветер, а не то горячее дыхание, что до
этого касалось их, настиг за ступенчатой пирамидой мавзолея,
верхушка которого все еще ловила на себе последние розовые
отблески умирающего солнца.
Порыв — сильный толчок в спину — заставил Шерон
покачнуться, податься вперед. Она опустила голову, чтобы
защитить глаза. Мир из серо-лилового на мгновение стал
ярко-желтым, затем охряным, темно-оранжевым и, наконец,
грязно-коричневым, почти черным. На кладбище влетел
ирифи.
Агсан что-то сдавленно крикнула, и указывающая схватила ее
за руку, притянула к себе, сжала зубы, ощутила как острые
песчинки, точно тысячи маленьких злых насекомых, бьют по
открытым участкам кожи. Она пошатнулась под очередным
порывом, потащила девчонку направо, где в дымке угадывалось
ребро пирамиды, под прикрытие ее стены, двигаясь точно краб,
чтобы не поворачиваться лицом к ветру.
Довольно быстро отыскала низкую нишу, через которую внутрь
пирамиды когда-то внесли умершего. Места достаточно, чтобы
разместились двое, прижавшись спинами к стальной решетке,
преграждающей вход в усыпальницу.
Шерон чувствовала останки хозяев этого дома, как и кости
тех, кто располагался в соседних могилах, сейчас скрытых от
нее за пылевым облаком. Она ощущала их так, словно эти
безымянные, давно ушедшие на ту сторону люди, были частью ее
тела. Указывающая могла с легкостью дотянуться до каждого из
них через толщину могильных плит, изнывающую от отсутствия
влаги землю и истлевшие саваны.
Некрополь хранил память о тысячах мертвых. Дар некроманта
рвался к останкам, и девушка почувствовала себя так, словно
стоит на краю морской скалы и вот-вот упадет в бурное море.
Голова продолжала болеть, а в желудке появилась слабая резь,
ее призрак, предвестник голода.
Шерон знала, что сможет справиться с ним, как много раз
делала это раньше, но все же стоило уйти отсюда на тот
случай, если ее способности, опьяненные старой смертью,
найдут лазейку в твердой броне хозяйки.