Отношение к кладбищу, как уже успела убедиться Шерон,
оставляло желать лучшего. В Летосе подобное пренебрежение
считалось недопустимым. Никому бы и в голову не пришло
разобрать кладбищенскую ограду для постройки овина или
мельницы. Йозеф, узнай о таком кощунстве, спустил бы шкуру с
любого жителя Нимада. В Эльвате же властям было наплевать,
так как покойники уж точно жаловаться не станут.
Оказавшись на территории некрополя, Шерон внутренне
поежилась, ощущая тревогу и чувствуя, как в левом виске
начала то и дело появляться раскаленная искра.
Они шли, петляя среди рассыпавшихся от времени приземистых
склепов, похожих на кубы, сложенные из плохо обожженного,
крошащегося от времени кирпича. Он трескался, откалывался,
стирался, превращался в красноватый песок, лежавший в аллеях
между захоронениями и на пустырях среди исчезнувших могил. На
их месте росла лишь сорная трава, привлекавшая сюда скот из
города.
Поднялся ветер. Он горячо обжег кожу дыханием, и
громыхнуло уже совсем близко. Агсан остановилась как
вкопанная, повернулась на запад, откуда шла гроза, даже не
заметив, что одно из колючих перекати-поле, потревоженных
внезапно проснувшейся стихией, зацепило ей ногу, поцарапав
лодыжку. Огромная, чудовищная туча, подсвеченная лучами
заходящего солнца, горела ярко-оранжевым светом и в ее клубах
то и дело сверкали молнии.
— Это не дождь. Ирифи! Ирифи идет, госпожа!
— Ирифи? С запада? Сезон же закончился!
— И все же это он, госпожа! Убийца караванов!
Жестокий восточный ветер нередко приносил на своих крыльях
песчаные бури. Однажды ненастье накрыло город на неделю, и
Шерон не могла покинуть дом, слушая, как надсадно воет ветер,
как скребутся песчинки по стенам и крыше... На это время
солнце исчезло, и в красноватом мраке не родившегося дня
карифцы рассказывали страшные истории о караванах, которые
застала непогода, о движущихся барханах, похоронивших под собой
десятитысячную армию, о тварях ночи, что приходят с
песком.
Возвращаться назад, в город, чтобы попросить убежища в
первом же доме, не имело смысла. Слишком большое расстояние
они прошли от жилых районов, да и ветер тогда будет бить им в
лицо. До их жилища было гораздо ближе. Так что указывающая
приняла верное, на ее взгляд, решение:
— Вперед!
На ходу Шерон вытащила из сумки длинный отрез ткани цвета
индиго, полила его водой из фляги, повязала вокруг шеи, затем
головы, как ее научили местные, создав некое подобие
одновременно вуали и платка, защищавшее лицо и оставлявшее
открытыми лишь узкую прорезь для глаз. Служанка сделала то же
самое со своим шейным платком.