– Так это же хорошо? – осторожно спросила я.
Тимар плеснул воды в стакан, залпом осушил.
– Да, это хорошо, – скорее себе сказал он.
– Почему же ты волнуешься?
Тимар сел рядом, потеснив меня в широком кресле. Я немедленно
залезла к нему под мышку.
– Лира, в каждой капсуле яд. Пусть его мало, но он есть. Ты хоть
представляешь, что с тобой будет, когда ты его проглотишь?
Я вспомнила, как крутило желудок после алычи. Вряд ли будет
хуже.
– Я же не умру?
– Нет. Конечно, нет. В первый раз все будет под присмотром
Сибилла, он даст противоядие, если…
– Если что?
– Если начнется удушье.
Я судорожно сглотнула, потерла горло.
– Как бы я хотел, чтобы ты была обычной девчонкой, – грустно
сказал Тим. – Без флера, без этих воспаленных глаз… Опять полночи
читала? Без вот этого, – развернул он ладонь с ранкой под большим
пальцем – захватила кусок кожи, когда взводила арбалет.
Вместо ответа я прижалась щекой к его плечу – на самом деле,
будь я обычной девчонкой без флера, я бы уже давно умерла от
холода, голода и непосильной работы на княжеской кухне.
– Что пишет его сиятельство? – кивнула я на письмо рядом с
коробкой.
– Прочти, – пожал плечами Тим.
А что? И прочту.
– Оу, – добралась я до слов обо мне. – «Твоя сестра должна
принимать яд каждый день. Проследи. Если дозировка окажется велика
– немедленно извести меня, я пришлю капсулы с меньшей
концентрацией». Ничего себе.
– Угу.
– Еще три галеры спустили… – пробежала я глазами тест. – Снова с
Дойером грызется… На учения собирается… Ничего интересного. Сжечь?
– спросила я, поднеся письмо к свече.
– Оставь, – махнул рукой Тим. – Не все же такие умные, как
ты.
Я самодовольно напыжилась. Ну да, в письме нет ни слова о
кораблях и учениях, зато есть приказы отобрать триста двадцать
четыре сильных и здоровых мужчины (гребцами, по сто восемь на
каждый корабль), узнать все что можно о градоправителе в Сонейе
(область, принадлежащая Дойеру) и подготовить треть стоуна хинина
(для дезинфекции).
– И, кроме того, это общеизвестные факты, – насмешливо закончил
Тим.
– Р-р-р!
* * *
Буристу я выпила после обеда. Сибилл, как ни в чем не бывало,
расхаживал перед окном, читая какой-то свиток, дерганый Тимар так
тискал мою ладонь, что я всерьез опасалась увидеть вместо нее
холодец. Ярко-оранжевые капсулы глянцево блестели в дневном
свете.