– Да, господин.
– Отлично.
Отодвинув, почти отшвырнув меня в сторону, паж быстрым шагом
покинул покои.
«Скотина!» – услышала я тихое из-за двери.
Странный он, этот Тимар. Сначала ругался, потом шутил, потом
снова стал недовольным. Может, я платье неправильно надела? Так,
вроде бы, нет – зеркало утверждало, что наряд сидит хорошо. Даже
лучше, чем на Куколке, гордо подумала я, покружившись. Видели бы
меня сейчас на кухне… Не узнали бы, наверное. Интересно, кто вместо
меня рябчиков ощипывает?
Я хотела заглянуть в шкаф с банными принадлежностями, но не
решилась, еще разобью что. Вышла в гостиную, побродила вокруг
стола, разглядывая листы плотной, чуть желтоватой бумаги, нож с
выдвижным прямоугольным лезвием, бронзовую чернильницу в форме
обнаженной девушки. Нарисовала пальцем узоры на мелкозернистом
песке-промокашке, посидела в каждом из трех кресел и, наконец,
подошла к окну. Высокое, стрельчатое, я не достала бы до
смыкавшихся кружевных решеток, даже если бы залезла на подоконник.
Впрочем, эту мысль я сразу отмела – не хватало помять мое новое
платье, и просто раздвинула пошире тяжелые бархатные портьеры.
Вид из окна был не хуже, чем со Сторожевой башни. Замок, как на
ладони, со всеми пристройками, галереями, казармами во внешнем
дворе, крепостной стеной, на которую мне не было хода. Внизу
бродили люди-таракашки, а наверху бугрилось серо-стальными бурунами
низкое небо. Плывущие с гор тучи, казалось, цепляли подолами шпили
башен, сквозь прорехи в облачной кисее сыпался мелкий снежок – в
ожидании гостей княжеский маг пока еще удерживал буран.
Я, как кошка, сидя у окна, наблюдала за происходящим внизу.
Кареты лордов, маленькие черные коробки, запряженные лошадьми
мышиного размера, все прибывали. Замок в сгустившихся, несмотря на
всего четвертый час пополудни, сумерках горел цветной иллюминацией
вдоль карнизов, улыбался желтыми окнами. Туда-сюда сновали слуги –
их можно было отличить от лордов благодаря отсутствию развевавшихся
на ветру плащей.
У нас всегда было много работы, а в День Поворота зимы, день с
самой длинной ночью, ее количество утраивалось. Помню, в прошлом
году меня растолкали затемно и вместе с другими принеси-подай
отправили за дровами. Нужно было наносить хвороста, чтобы оживить
тлеющие угольки, и колотых пней, которые долго прогорают. А много
ли дров я могла притащить за один раз, будучи лишь на пару ладоней
выше стола? Вот и пробегала почти до самого обеда. Потом мыла
овощи, отскребая их щеткой в ведре, потом столы, оттирая жир после
потрошения птицы, потом снова овощи и снова столы. И так весь день,
настолько отупев от усталости, что не заметила ни праздничного
фейерверка, ни опрокинувшегося чана с кипятком. Я не обварилась
только благодаря какому-то рыжему мальчишке, выдернувшему меня
из-под обжигающего потока.